Но он этого не сделал, как и Мэрион.
И в состоянии полнейшего отчаяния, что-то ожило внутри меня и поразило, затягивая глубоко внутрь разума Мэрион, и затем, когда мир взорвался картой из точек света, красоты и порядка, я уже не могла это контролировать.
Я вообще ничего не могла поделать. Это был чистый, кровавый инстинкт.
Я начала жадно хвататься за воспоминания.
Мне придется ее убить, подумала Мэрион, когда смотрела на гораздо более молодую версию меня, выходящую из зала заседаний. Я была дерзкой, я была неуклюжей, я только вышла из подросткового возраста, и она думала, что я - самое опасное, что она когда-либо видела.
- Это ошибка, - сказал старик, сидевший рядом с ней. У него были красивые седые волосы, бочкообразная грудная клетка, светлая кожа с красными пятнами, говорящими о любви к виски. - От этой сучки одни неприятности.
- Боб, - сказала Мэрион, - отдохни. Голосование окончено. Ты проиграл. - Она сказала это не потому, что была не согласна с ним, а лишь потому, что она просто недолюбливала его. Плохой Боб, ее воспоминание назвало его. В нем было нечто такое, от чего ее зубы постоянно ныли. Он был, без сомнения, одним из лучших Хранителей Погоды в плане мастерства, а не в плане личности...
Он смотрел на дверь, через которую вышла ранняя версия меня. Он и Мэрион были не единственными в комнате; там были трое других, участвующих в отдельном разговоре, бормоча друг с другом и часто бросая взгляды в сторону Плохого Боба, что заставило меня подумать, что он был не совсем любим, хотя очевидно, он внушал уважение. Или страх. - Я тебе говорю, от нее одни неприятности, - сказал он. - Мы не слышали о ней до сего момента. Через какое-то время ты будешь охотиться за ней.
Это устрашающе походило на то, что сама Мэрион только что думала, и не впервые она поймала себя на мысли, а не имел ли Плохой Боб скрытых способностей Земли. Но она никогда не видела никаких следов, а она высматривала.
Это ее работа, высматривать. И это была работа, которую она ненавидела, и любила, и понимала, что была, пожалуй, самой важной работой из всех.
- Возможно, - тихо сказала она, - когда-нибудь я буду охотиться за тобой, Боб. Это может случиться.
Он повернулся к ней и встретился с ней глазами, и она не смогла подавить дрожь. Было что-то в его глазах, решила она. Холодных, арктически синих, бездушных глазах. Он обладал шармом, предполагала она, но она никогда не испытывала его на себе. Она видела его эффект на окружающих. И знала, сколько лояльности он взрастил в тех, кем повелевал, и поэтому она была осторожной, действительно очень осторожной.
