Льюис, рядом со мной, был таким расслабленным, подумала я, что он действительно мог провалиться в сон. Он держал меня за руку - не в романтическом плане, и он, наверное, пожалел об этом, когда я от ужаса периодически впивалась ногтями в его кожу. Родившись джентльменом, он не убрал руку. С другой стороны от него примостился Кевин, согнувшийся, словно ему требовалась помощь с раной живота. Его лицо было напряженно и выглядело на годы старше, чем несколько минут назад, хоть Черис и прижималась к нему как зимнее пальто. Я чувствовала непонятную вину, как будто там было нечто, что я могла сделать.
Демон похож на меня.
Да, это заставило меня чувствовать себя чертовски виноватой, и ничего с этим не поделать. Я понятия не имела, что скажу любому из них, когда уровень шума упал настолько, чтобы вообще позволить мне что-либо сказать.
Медработник завернул каждого из нас в теплые одеяла, но поскольку никто из нас не имел явных кровоточащих ран, в этом и заключалось все наше медицинское лечение. Хотя, они дали нам кофе, горячий и крепкий из стального термоса. Я была права. Я люблю кофе. Даже черный.
Вертолет, на протяжении почти всего полета, был окутан низкими, темными облаками, а восходящие и нисходящие потоки трепали нас из стороны в сторону, вверх и вниз, пока не возникло ощущение, будто этот чертов металлический монстр превратился в игрушку на эластичной веревочке. Я не знала, как долго мы пробыли в воздухе, поскольку постоянная останавливающая сердце паника превратила полет в бесконечный, но это не могло быть слишком долго. Когда мы опустились ниже облаков, прямо на вершину расчищенной посадочной площадки, у меня колени подкашивались от благодарности.
На краю площадки нас ожидали люди, придерживающие свои головные уборы, у кого они были. Я никого не узнала. Я привыкала к этому, но это не заставляло меня чувствовать себя в большей безопасности. Мои глаза прошлись по ним в поисках Дэвида, но его там не было.
И тут мой взгляд вернулся обратно, потому что хоть я и не узнала высокую темнокожую женщину, стоящую со сложенными на груди руками и уставившуюся на меня, было в ней что-то знакомое. Она была поразительной. Ее отличала резкая аристократичность, ее волосы были заплетены во множество мелких косичек, каждая из которых закреплялась цветной бусинкой. Она не пыталась скрыться, это было очевидно. Ее наряд был неоново желтого цвета, вплоть до длинных, отполированных ногтей.
Она пренебрегла верхней одеждой.
