— Но что мне сказать герцогу?
— Передайте его светлости, что меня до глубины души взволновало известие о его милостивом внимании к моей скромной особе и что я прошу соизволения лично сообщить герцогу о результатах своих раздумий над его лестным предложением.
«Дело сделано! — решил Сен-Мегрен. — Он проглотил наживку, но медлит, боясь продешевить».
Не сомневаясь в своей правоте, граф с любезной улыбкой подал Жану руку, и тот пожал кончики холеных пальцев.
Пардальян проводил посетителя до дверей, и на пороге молодые люди еще долго обменивались поклонами и заверениями во взаимном почтении.
— Уф! — облегченно вздохнул Жан после ухода гостя. — Вот уж не ожидал! Служить герцогу Гизу… Самому богатому, влиятельному и блестящему дворянину Франции… У меня сразу появится много денег. Возможно, я даже прославлюсь. Но почему-то предложение герцога не приводит меня в восторг. Разумеется, нужно согласиться… И все же я откажусь! Понять бы еще — по какой причине? По какой причине, черт возьми?!
Пардальян нервно забегал по комнате.
— А вот по какой! Отец велел мне остерегаться всего на свете и никому не верить…
Обрадовавшись, что сумел так ловко обосновать свой отказ от герцогской службы, шевалье решил немедленно выкинуть из головы всю эту историю. Он восторженно осмотрел перстень, который принес ему Сен-Мегрен.
— За него дадут сто пистолей, а то и сто двадцать… А вдруг удастся выручить сто пятьдесят?..
Вскоре он уже грезил, как заимеет двести пистолей, но дверь опять распахнулась, и в комнату шагнул человек в длинном темном плаще, какие обычно носят купцы. Жан изумленно воззрился на нового посетителя, а тот отвесил почтительный поклон и вежливо поинтересовался:
— Я имею счастье видеть шевалье де Пардальяна?
— Да, да, месье. Чем могу быть полезен?
— Сейчас скажу, — отозвался гость, сверля глазами лицо Жана. — Но сначала сообщите мне точную дату вашего рождения. Мне нужно знать час, месяц и год.
Вопросы незнакомца показались Жану несколько неожиданными, но на безумца странный посетитель похож не был.
— Я родился в феврале 1549 года, — честно признался шевалье. — Увы, ни день, ни час моего рождения мне неизвестны.
— Peccato! — воскликнул загадочный пришелец. — Однако делать нечего! Попробую составить гороскоп без этих данных.
Потом он спросил Пардальяна:
— Месье! Вы свободны?
— Разве на такой вопрос ответишь? — искренне удивился шевалье. — Вы изволили поинтересоваться, свободен ли я? Но кто может утверждать, что действительно является свободным? Даже король — и тот не вправе располагать собой… Свободен! Трудный вопрос, месье… Вы бы еще спросили, богат ли я! Клянусь Пилатом и Вараввой! Да, я имею возможность просыпаться в полдень, а засыпать на утренней заре; имею возможность, ничего не боясь, не испытывая угрызений совести и не оглядываясь в испуге по сторонам, спокойно войти в таверну или в храм; имею возможность есть досыта и пить допьяна… Тише, Пипо, прекрати рычать!.. Я имею возможность целовать в прелестную щечку очаровательную мадам Югетту Грегуар или болтать с девчонкой из кабачка «Золотой рог»; имею возможность круглые сутки шляться по Парижу… Да не беспокойтесь, Пипо не кусается… Мне наплевать на караульных, следящих за порядком в городе, и на грабителей, разбойничающих в городе; я делаю то, что пожелаю, и могу по собственному усмотрению располагать каждым часом, каждой минутой своей жизни. Если вы подразумеваете именно это, то я совершенно свободен! А вы?
