Жан попал в людской водоворот — и поток понес его вперед. Прямо перед юношей, держась за руки, шагали три здоровяка с мощными шеями, красными лицами и злыми глазами. Завидев их, народ восторженно кричал:
— Ура Кервье! Ура Крюсе! Ура Пезу!
— Кто эти бугаи? — обратился Пардальян к прилично одетому человеку, который шел рядом с ним.
Тот неодобрительно покосился на шевалье, однако, заметив устрашающую шпагу, поспешил ответить на вопрос:
— Не может быть, месье! Неужели вы не знаете ювелира Крюсе с Деревянного моста, мясника Пезу с улицы Двух Сицилии и книготорговца Кервье, который держит лавку при университете?! Нет, правда, неужели вы не слышали о Кервье?! Да, видно, вас не слишком интересуют книги!
— Прошу меня простить, я лишь недавно приехал в Париж из провинции, — улыбнулся Пардальян. — Итак, эти люди — ювелир, мясник и книготорговец. Ну что ж, я счастлив на них взглянуть.
— Они пламенные сторонники герцога Гиза! — с ликованием воскликнул собеседник Жана.
— О! Герцог, должно быть, в восторге!
— А вы как думали, месье! Они ведь несгибаемые борцы за веру!
— Да? И за какую же? — не скрывая иронии, поинтересовался Пардальян.
— То есть как это за какую? — даже остановился горожанин. — За нашу святую веру, месье! За веру Папы Римского! Веру короля! Веру королевы! И великого Гиза! Веру всего французского народа!
— Ах вон оно что! А почему же за нее тогда нужно бороться?
— Как почему? Разве вы не понимаете?..
В это время они входили на Деревянный мост. Он уже был забит людьми, которые возбужденно кричали:
— Да здравствует Гиз! Смерть проклятым гугенотам!
— Вы слышите? — дернул Жана за рукав горожанин. — Это глас народа. А как известно, vox populi — vox Dei.
— Увы, — огорченно развел руками шевалье, — но я не говорю по-английски…
— Причем тут английский, месье, — сердито зашипел горожанин. — Это латынь. И означают эти слова: глас народа — глас Божий.
— Весьма ценные сведения! — кивнул Пардальян. — Значит, сейчас сам Господь Бог орет во всю глотку: смерть проклятым гугенотам!
— Разумеется, месье! Именно Господь устами своего народа повелевает славному Гизу стать во главе жителей Парижа. Генрих Гиз прибывает в город и проследует по этому мосту в Лувр. Да здравствует Гиз! Смерть Беарнцу! Смерть Альбре!
В эту минуту людское море заволновалось, и Пардальяна оттеснили от словоохотливого горожанина. Вдоль моста выстроились вооруженные до зубов солдаты; врезавшись в толпу, они арбалетами и аркебузами расталкивали людей, пока не проложили путь для Генриха Гиза и его свиты.
