Именно любовь к этому восхитительному созданию и не позволила Жанне умереть, именно она давала женщине душевные силы и помогала противостоять невзгодам, именно она служила ей всю жизнь поддержкой и опорой.
Жанна шагнула к зеркалу, оглядела себя и грустно покачала головой.
— Он, скорее всего, уже и не узнал бы меня. Я стала старой и некрасивой. А ведь он звал меня феей весеннего леса… Теперь же все называют меня Дамой в трауре…
Но Жанна неправа! Она все еще ослепительно прекрасна. Бледность лишь оттеняет ее изысканную красоту, точеные черты, великолепные волосы, блестящей волной ниспадающие на плечи.
Вот только ее глаза не сияют больше как звезды, на них будто набежало облачко грустных воспоминаний и всепоглощающей материнской нежности.
И все же Жанна — удивительно красивая женщина. Соседи называют ее Дамой в трауре, ибо она всегда носит черные платья.
Но стоит Жанне взглянуть на девушку; вышивающую у окна, как глаза ее вновь загораются надеждой, а лицо освещается дивной улыбкой.
Эта юная рукодельница, тонкие пальчики которой так ловко управляются с иглой, — дочь Жанны, ее обожаемая Лоиза.
Девушке уже исполнилось шестнадцать…
Ее глаза подобны голубому майскому небу, нежные шелковистые волосы образуют вокруг прелестной головки золотой ореол. Но в этом хрупком создании угадывается огромная сила духа и удивительное чувство собственного достоинства. А в бездонной глубине чудесных глаз девушки затаилась тихая грусть…
Жанна склонилась над Лоизой, та оторвала взгляд от вышивания и улыбнулась… Увидев сейчас мать и дочь, ни один человек не смог бы сказать, кто из них прекрасней. Они были похожи на сестер, одна из которых лишь ненамного старше другой.
Жанна опустилась на стульчик рядом с дочерью, разгладила другой конец полотна, и игла так и замелькала в ее проворных пальцах.
— Матушка, передохните немного, — нежно обратилась к ней Лоиза. — Вы же три ночи просидели над этой работой. Я сама все доделаю, ведь осталось-то чуть-чуть.
— Дорогая девочка, разве ты не помнишь, что та дама непременно хотела получить эту вышивку сегодня?
— Да, да, вы рассказывали… Она богачка… По-моему, ее зовут Мари Туше…
— Да, девочка моя.
— Я мечтаю, чтобы и мы были богатыми, а мы лишь бедные вышивальщицы… Но я хочу богатства лишь для вас, — торопливо закончила Лоиза. — Сама-то я ни в чем не нуждаюсь!
Жанна пристально поглядела на дочь и с горечью, еле слышно, прошептала:
— Богатство… Несчастная малышка, без имени, без отца… Ты даже не можешь себе представить, что твое имя — Лоиза де Монморанси…
