- Нет, Фима Морозов сегодня на улице не был.
- А вы его хорошо знаете?
- Ну как же! Серьезный мальчик. Только вот что я вам скажу... - Тихон Харитонов приблизил лицо и, переведя тяжелое дыхание, сообщил: - По-моему, Фима... спекулянт.
Любой другой человек на месте Людвига Ивановича удивился бы, может, даже рассмеялся, усмехнулся хотя бы: "Ну, это вы уж..." Но Людвиг Иванович был следователем и если и любил поговорить, то только в перерывах между следствием - на следствии же он слушал и слушал, слушал и задавал вопросы, задавал вопросы и слушал. Он так и сказал:
- Я вас слушаю...
А Тихон Харитонов показал на новый большой дом:
- Посмотрите - аптека. Го-ме-о-па-ти-ческая. Я сам там беру лекарство от астмы. Вы видели когда-нибудь го-ме-о-па-ти-че-ское лекарство? На них наша химия не разорится, даю вам честное слово, даже если полгорода будет их принимать восемь раз в день. Они крохотные, эти таблетки, и пьешь их, пьешь, а им и конца не видно. И твоей болезни тоже не видно конца. Я не отвлекаюсь, я строго по логике. Мальчик Ефим Морозов, мы говорим о нем. Но и о го-ме-о-па-тии. Потому что спросите, часто ли в эту аптеку хожу я, пенсионер-астматик? А теперь спросите меня, сколько раз за лето бывал в этой аптеке мальчик-пионер Ефим Морозов?
- У него, кажется, что-то не ладится с ростом...
- Ха-ха, тогда бы он за это лето успел стать гигантом! Так нет же, мальчик бегает в аптеку чуть не каждую неделю, а ростом не прибавил и на миллиметр! Вы понимаете? Он был орудием в чьих-то руках, им направляла преступная шайка!
В аптеке, когда туда пришел и задал вопросы Людвиг Иванович, поднялся маленький переполох, потому что получалось, что они в самом деле многовато выдали мальчику лекарств, хотя лекарства были такие крохотные, что Людвигу Ивановичу даже странно показалось, как их могло быть выдано слишком много...
Людвиг Иванович в который уже раз прозвонил по постам, и вокзалам, и больницам, и Скорым помощам - но нигде никто не видел двенадцатилетнего пионера маленького роста с нежным голосом и с отцовским патронташем без патронов. Никто. Нигде.
Все это время Нюня ходила за Людвигом Ивановичем, и он не прогонял ее, наоборот, каждый раз, как поиски Фимы заходили в тупик, смотрел на нее выразительно: мол, видишь, а ты не хочешь помочь. Нюня мрачнела и опускала глаза, но молчала и продолжала ходить за Людвигом Ивановичем.
Наступил вечер. Еще днем наползли тучи, а сейчас шел реденький, несильный теплый дождь. Со стороны зоопарка вдруг раздался сильный крик какого-то животного, похожий одновременно на рев трубы и на призыв "помогите", - такой страх и мольба слышались в этом зверином крике.
