- Ну зачем надо было так тратиться?
А Фима говорил:
- О, фонарик, это мне очень надо! О, микроскоп, еще бы не надо!
А Нюня сидела тихо, потому что не знала, правильно она сюда зашла или нет, и ей очень не хотелось уходить.
- Сейчас будет готово жаркое, - объявила Ольга Сергеевна.
- Чаю, прежде всего чаю, - обыкновенными словами сказал дядя Люда.
И Фимина мама засуетилась, поставила на стол чайничек, сухари и сразу четыре вазочки с крышками. Но когда открыла первую крышку, получился первый конфуз: в вазочке вместо конфет в фантиках были завернуты камушки.
- Тюнь! - смешно сказал дядя Люда. - На фига мне эти камни? Иль на фабрике конфет больше сладенького нет?
У Ольги Сергеевны даже глаза разбежались, потому что она посмотрела сердито на Фиму и укоризненно на дядю Люду за то, что он сказал нехорошее слово - фига, и дядя Люда тогда выразился по-другому:
- Ну зачем мне эти кремни? Неужели от конфет дяде Люде будет вред?
- Эти "конфеты" мы подвинем Фиме, - выразительно сказала Ольга Сергеевна, а для дяди Люды раскрыла вторую вазочку. - Я знаю, ты любишь мед.
Но дядя Люда заглянул в вазочку и опять сказал: "Тюнь!", так что Нюня не выдержала и рассмеялась.
- Что ж... - Дядя Люда сделал совсем жалобный вид. - Сейчас вымою руки, буду макать пятерню в мед и слизывать муравьев!
Потому что было уже лето, и в вазочке оказалось больше муравьев, чем меда. Ольга Сергеевна быстренько открыла вазочку с вареньем - там тоже кишели муравьи. И в четвертой вазочке тоже. Ольга Сергеевна совсем уже хотела расстроиться, но тут дядя Люда предложил не сидеть дома, а пойти в лес. И все сразу забыли о муравьях. И никто еще не знал, что они снова о муравьях вспомнят, но уже в лесу.
Туда-то шли весело. Бабушку Матильду тоже позвали, а у нее был зонтик. Нюня под зонтиком немножко прошлась. А Фима показывал с зонтиком всякие шутки. Дядя Люда сочинял смешные стихи.
Но сам лес оказался какой-то скучный. На деревьях было совсем мало листьев, и то лишь в самом верху. Нюня попробовала разбежаться - на лицо и руки липла невидимая противная паутина. Нюня поскользнулась на старой листве и даже подниматься что-то не захотелось. Рядом голенастый стебелек пробился сквозь бурую прошлогоднюю траву и стоял с горбиком старых листьев на зелененьких плечах, один, далеко от других, таких же одиноких травинок.
Фима остановился рядом и копнул эти старые листья - запахло сухой табачной прелью.
Все же Бабоныко сказала:
