В окопах Сталинграда [1947, Воениздат. С иллюстрациями] | страница 78

— Так ли в атаку ходите? А?

— А мы больше отбиваем, чем ходим, товарищ майор.

Майор улыбается. Потом лицо его становится вдруг серьезным, а мягкие, немного вялые губы — жесткими и резкими.

— Штыков сколько у тебя?

— Тридцать шесть.

— Это активных?

— Да, активных. Кроме того, связисты, связные, хозвзвод на берегу, человек шесть на том берегу с лошадьми. Всего с полсотни наберется. Ну, еще минометчики. Человек семьдесят всего будет.

— Тридцать шесть и семьдесят. Ловко получается. Половина на половину… Нехорошо.

— Соглашаюсь: нехорошо. Я уже хотел ту шестерку к себе взять, а лошадей медсанбату подкинуть, да ваш помощник не разрешил, — за сеном, говорит, ехать должны.

Майор грызет наконечник трубки. Трубка у него большая, изогнутая, изгрызенная.

— Инженер по образованию? Да?

— Архитектор.

— Архитектор… Дворцы, значит, разные, музеи, театры. Так, что ли?

— Так.

— Вот и мне дворец построишь. Сапер наш — Лисагор… Ты его еще не знаешь? Познакомлю… Один дворец построил уже было, да Чуйков — командующий — занял. Вот и живу в этой дыре, после каждой бомбы землю из-за шиворота выколупываю. — Майор опять улыбается, собрав морщины вокруг глаз. — Ну, а мины и тому подобные спирали Бруно знаешь, конечно?

— Знаю.

— Этим и будешь сейчас заниматься. Придут комбаты — поговорим. А пока кури, — он щелчком подталкивает мне пачку. — Комбата на твое место уже запросил, да вот не шлют. А без инженера, как без рук. Лисагор — парень хороший, да в чертежах и схемах ни бе, ни ме… Бывает такое.

Где-то рвутся бомбы. Звука не слышно, только в ушах что-то неприятное давит, и пламя в лампе тревожно мигает.

Потом приходят комбаты и другие командиры.

Совещание длится недолго — минут двадцать, не больше. Бородин говорит. Мы слушаем, смотрим на карту.

Оказывается, участок нашей дивизии самый широкий — километра полтора в глубину. Левее нас узенькая полоска вдоль самого берега — тринадцатая гвардейская, Родимцевская. Тянется почти до самого города, до пристаней — тоненькой, не шире двухсот метров, извилистой ленточкой. Правее, на «Красном Октябре», тридцать девятая гвардейская и сорок пятая. Это им, значит, сейчас достается. Красная линия фронта проходит как раз по белому на карте пятну завода. Правее еще две-три дивизии. И конец. Это — все. Все, что осталось на этом берегу — пять или шесть километров на полтора, и полтора — это еще в самом широком месте. В центре города — немцы. Тракторного на карте нет, но где-то там, говорят, еще одна наша дивизия прилепилась, Гороховская, кажется.