Приливы на Эвксинском Понте невысокие, да и теперь было время отлива, но вода стояла передо мной упругой непреодолимой стеной. Отчаянно рванулся, нащупал кончиками пальцев края подводной щели — на этом мое везение закончилось.
Меня закрутило, словно в водовороте, тряхнуло и вынесло обратно в пещеру. Снова, как вчера, я ощутил присутствие разумной, но безразличной ко мне силы, и от этой мысли по спине пробежал холодок.
Ладно, поищем другой выход. Около получаса ушло, чтобы обшарить всю пещеру целиком. Взобравшись на осыпь, понял, что не только сдвинуть, а даже раскачать ни одну из этих огромных глыб не смогу. Да и вряд ли можно было рассчитывать, что проход не завален весь целиком.
С другой стороны, никаких костей — ни человеческих ни животных — в пещере не обнаружилось. Либо никто сюда не проникал (что казалось мне маловероятным), либо выход был. И я его найду. Как говорится, если очень надо, то придется.
Еще одна мысль занимала мой разум — подозрительное при данных обстоятельствах отсутствие беспокойства. Я снова прислушался к своему внутреннему голосу — молчит, зараза. Тем не менее, ощущение, что за мной следят, не исчезало.
Я должен был что-то сделать? Что именно? Хотя бы намекните.
Взгляд упал на амфору, лежащую теперь у подножия камня. В детстве я много раз нырял около мыса Фиолент. Несмотря на рассказы об Андрее Первозванном и прочих чудесах, ничего интересного здесь никто никогда не находил. Хотя искали — и каменную плиту, стоя на которой святой проповедовал здесь язычникам, и на которой остались отпечатки его ног; и обломки ахейских кораблей, о крушении которых столько было написано у Гомера и Гесиода.
Ладно, будем считать, что сюда меня притащили не просто так. Но тогда зачем?
Положил амфору на камень, зачем-то поскреб ее бок ногтем. Затем заглянул в горлышко, оно было плотно залеплено ракушками. Запечатал ли кувшин прежний хозяин? Амфора казалась слишком тяжелой для ее размера, но внутри ничего не перекатывалось и не булькало.
Верхний слой с горлышка отошел неожиданно легко и вместе с куском какого-то темного вещества. Им же было заполнено горлышко амфоры. Размяв в пальцах сухие крошки, я понюхал и даже лизнул их. Мог ли воск или смола со временем превратиться в такую вот непонятную субстанцию? Догадок не прибавилось.
Ладно, к черту все! Я шмякнул амфору о камень, словно разбивал огромное яйцо, и она распалась на несколько крупных обломков. Темная масса, как оказалось, заполняла ее всю. Она вытекла наружу горсткой песка, а то, что было спрятано внутри, казалось бесформенным черным камнем.
