Стихли цикады в кустах над тропинкой, не слышно стало даже музыки из дальних таверен на набережной. Берег настороженно прислушивался, что же я скажу дальше.
Что ты скрываешь за горизонтом
Море синее в мареве желтом…
Через шесть часов взойдет солнце, раскалит воздух, и морская даль станет именно такой, какой я сейчас видела ее закрытыми глазами. А пока я просто наклонила горлышко кувшина и тонкой струйкой начала выливать вино себе под ноги.
…Знаю — за той чертой,
За поволокою,
За волоокою далью далекою…
Дальше слова пришли сами собой:
Знаю — за той чертой,
Ты навсегда со мной
Ласковым днем
Или в буре морской.
Маленькая волна покатилась от моих ног по поверхности воды. Прямая лунная тропа заколебалась, пробежала рябью, а потом исчезла, разорванная блестящей черной спиной. До меня донеслось тихое фырканье — дельфины. Я подняла лицо к звездному небу и позволила слезам свободно стечь по вискам в волосы. Афродита Понтийская, покровительница влюбленных и моряков, меня услышала.
* * *
(1) Контрабас (жаргон) — контрабанда
(2) Шмонала (жаргон) — таможенник
(3) Шлёмиль (идиш) — дурак, простак
(4) Гераклея — здесь ссылка на древнегреческие колонии на берегах Черного моря
(5) Имперцы — прозвище жандармов
Восемь лет спустя
МЕДЕЯ
Я стояла, прислонившись к капоту старенького пикапа, который использовался в нашей семье для недальних поездок и перевозов небольших грузов. Быстрый взгляд на часы подсказал, что маршрутный катер с туристами придет минут через пятнадцать. Хорошо бы заказчики успели к пирсу раньше, чем начнется утренняя толкотня на причале. Перегрузить товар они успеют в считанные минуты — перекинуть из кузова грузовичка десять ящиков вина и две большие канистры не займет много времени у мужчин, с детства приученных к суровой работе на море.
В глубине бухты показались две белые точки. Быстро приближаясь, они увеличивались в размерах и, наконец, превратились в маленькую белоснежную яхту и большой рыбачий баркас. Над капитанской рубкой баркаса гордо развевался флаг цвета индиго с двумя перекрещенными рыбками. Хозяева судна звались Ставридисами, и этим все было сказано.
Лодка почти не замедлила хода, а с ее борта ловко, словно с подножки трамвая, на доски причала шагнул глава семейства Юра Ставридис. Не снижая скорости и не оглядываясь назад — сыновья пришвартуются и без его указаний — он направился прямо ко мне.
Вот он, листригон до мозга костей — просоленный морской водой, провяленный солнцем и ветром, веселый, как дельфин, и нахальный, как чайка. Со всех сторон красавец, одним словом.
