— Мама, а слепи, пожалуйста, нас.
— Нас?
— Ну, да. Всех Ангелисов. Меня, тебя, деда с бабушкой и Гришу с Яшей.
— Хорошо, — я отломила кусок теста размером с кулак и начала разминать его в пальцах, — смотри, как это будет.
Я разделила колобок на шесть частей и, не особенно усердствуя, вылепила пять почти одинаковых фигурок и еще одну поменьше. Тесей сразу ткнул в нее пальцем:
— Это я?
— Да, сынок, это ты.
— Ой, мама, что ты делаешь?
Я собрала все фигурки в горсть и одним движением смяла их вместе. Снова размесила тесто до однородного состояния, разделила и начала лепить заново. Теперь женские фигурки обзавелись платьями и косами, а мужские усами и штанами.
— Ты понимаешь, что я сделала?
— Что? — Затаив дыхание, Тесей следил за моими руками.
— Я слепила нас всех, а потом вновь соединила вместе. Затем разделила и слепила снова. Теперь в каждом из нас есть частица другого.
— Ты есть во мне, мама, а я есть в тебе?
— Да, мое сердечко. И дедушка и бабушка теперь тоже есть в тебе. А ты в них.
— А… — мой мальчик задумчиво ковырял пальцем пергаментную бумагу, в которую были завернуты остатки теста.
— Что, Тесей?
— А папа в нас есть?
Я проглотила комок в горле. Это был самый трудный вопрос, который мой сын стал задавать все чаще и чаще.
— У тебя вместо одного папы целых два дяди. По-моему, хороший обмен, как считаешь?
— Да-а-а? — Недоверчиво протянул Тесей. — А…
Лучше было сразу пресечь этот разговор. Говорят, дипломат знает сто синонимов для слова «нет», а я знала сто трюков, чтобы уклониться от ненужных вопросов:
— Кстати, вы на рыбалку идете или нет? Дядьки тебя ждать не будут, а рыба тем более.
— Да!
Слава Богу, настоящая рыба моему сыну была пока интереснее мифического отца. Я отложила фигурки в сторону, чтобы подсохли и начала сбивать крем. Завтра у нас будет бисквитный торт.
* * *
— Медея, тебя там ждут, — Старший официант кивнул в сторону моего кабинета.
Расспрашивать не стала, просто прихватила со стойки чистый стакан. Если это опять Ясон — метну ему прямо в лоб.
На моем столе по-хозяйски расположились два щегольских мокасина из бежевой замши. Совсем новые, даже подметки не стерлись. Из мокасин вырастали тощие лодыжки, покрытые всклокоченными рыжеватыми волосами. Ближе к колену растительность становилась значительно гуще.
Кстати, во время моей жизни в студгородке, такие джунгли на ногах между нами, девочками, назывались «Здесь заблудился и умер Индиана Джонс». Рассматривать шорты и прочие второстепенные подробности не стала, и сразу посмотрела в лицо незваному гостю.
