Преддверие бури. 2. Элизар. Безумие
Помраченный разум обращает свои глаза к солнцу — и не видит ничего, т. е. не видит вообще.
Поль Мишель Фуко
Тот день начался с грозы. Элизару было всего одиннадцать, он стоял у огромного, во всю стену, окна в предоставленных семье виссавийского вождя покоях и смотрел, как тугие струи дождя стегают липы, растущие под стенами замка. Он и сам не заметил, как шагнул к тонкому, едва заметному стеклу, как приказал ему исчезнуть и замер, вдыхая влетевший в комнату сладкий запах, с наслаждением подставляя лицо влажному воздуху.
Он и не знал, что липы пахнут так сладко, что обычный дождь может сделать воздух столь пленительным. Он смотрел на солнце, прошившее лучами тяжелые тучи, и впервые начинал понимать… как красива может быть непогода. И как ошеломляюще ярко могут сверкать капли дождя в солнечном свете. И какой потрясающий глубоко-изумрудный оттенок у мокрой листвы. Оказывается и боль, и печаль, все может быть красивым...
Ведь в родной Виссавии, защищенной куполом магии, всегда погоже. Дожди там теплы, ласковы, скоротечны и проносятся лишь ночами. Цветы там огромны, взрываются ароматами и красками, и, сказать по правде, младший сын виссавийского вождя раньше и не знал… что даже с первого взгляда нечто столь скромное, как цветущие ветви липы, может быть столь прекрасным. Что не множество ароматов, переплетшихся тесно друг с другом, а один… может так волновать душу.
— Красиво? — рука отца сжала плечо. — Когда-нибудь мы приедем сюда зимой, когда Кассия укутается в снег.
— Снег — это, наверное, холодно, — содрогнулся Элизар.
— Да, и опасно. В Виссавии тебе не надо беспокоиться об одежде, о тепле в доме, о том, чтобы укрыться от непогоды. Здесь, увы, все иначе, и, хоть и красиво, а приходится быть осторожным… Элизар, ты дрожишь. Не стой так, простынешь.
— Целители вылечат…
— К чему беспокоить целителей без причины? Ты слишком привык к заботе.
Отец приказал окну вернуться на место, и сразу же стало тихо и душно. Солнце, будто всполошившись, проскользнуло через ветви лип, пустило по полу зайчиков: позолотило инкрустацию на стенах, оживило лицо кассийской богини на потолке, скользнуло по темным бархатным драпировкам. Отец опустился в кресло и, взяв Элизара за руку, заставил встать между своими коленями:
