Когда проснулась — температура спала. Мама дала мне выпить теплого чая и сказала, что если мне станет лучше, то в воскресение мы поедем в город. Верку возьмем. Там как раз построили огромный торговый комплекс, а мне надо купить новое платье на весну, из старого я уже успела вырасти. Я вздохнула. Не любила я ходить по магазинам, не любила бесконечных примерок, боялась видеть Верку, но кто меня спрашивал?
Мою маленькую проблему решила большая беда. В воскресение с самого утра нам позвонила мама Верки и уставшим от страдания голосом сообщила, что ее дочь вчера попала под машину, теперь лежит в больнице без сознания, но, прежде чем впасть в кому, попросила прийти своих друзей… «Чтобы попрощаться». Последние два слова женщина выдавила из себя со стоном и повесила трубку.
Я все слышала. Как можно не слышать, если я стояла рядом с матерью, близко-близко… Мама опустила трубку на рычаг, стараясь на меня не смотреть. Я чувствовала себя бесконечно виноватой. Перед кем? Может, перед матерью одноклассницы, может, перед самой Веркой. Знала же, могла предупредить. Но не предупредила, не сказала…
В больнице мне было страшно. Я осторожно вошла в Веркину палату. Моя одноклассница лежала на кровати, страшно бледная, ее пушистые, желтые, как солома, волосы были сбриты, а голова перевязана бинтом. Такая вот, с белыми губами, она казалась мне незнакомкой, и на мгновение я подумала, что мы перепутали палату. Но рядом плакала мама Верки, которую осторожно вывела, обняв за плечи, моя мама. О чем они говорили? Я не помню. Не слышала. Я смотрела на Верку. А потом… потом на него. Он стоял над ней, прямо над ее изголовьем. Стоял, не обращая на меня никакого внимания. Будто и не было меня там. Весь сосредоточился на Верке, и я чувствовала, как из его то раскрывающихся, то вновь складывающихся крыльев на мою подругу льется покой. Страшный покой.
— Вера! — позвала я, надеясь, что подруга очнется, посмотрит на меня своим веселым взглядом, скажет, что все в порядке. Не очнулась, не посмотрела, не сказала. — Верочка, ты чего? Почему не слышишь?
Вернувшая мама обняла меня за плечи, но я зло вырвалась.
— Оставь меня! — прошипела я. — Я хочу ей что-то сказать.
Мама ушла. Прикусив губу, я тяжело опустилась на стул рядом с Веркой и начала говорить:
— Прости меня. Мне надо было предупредить. А я струсила, — в глазах ангела промелькнуло удивление, и он оторвал взгляд от Веры, переведя его на меня. О, как я почувствовала силу этого взгляда! Будто меня пронзила с ног до головы холодная волна чужой силы. Этот взгляд меня разозлил. Ангел хочет забрать Веру! И я ничего не могу сделать! — Прости!
