Наконец Вольф извинился и вернулся к себе в гостиницу, предоставив Мэгги носиться по поезду, волоча за собой своего любимчика. Пообедав и уложив багаж, он прибыл к поезду раньше основной компании.
Поезд дернулся и поехал. Мэгги была в постоянном движении, болтала, смеялась, показывала, куда класть багаж. Она носилась из вагона в вагон, не останавливаясь ни на минуту. Вольф нашел свободное место, сел и стал смотреть в окно. За поездом бежали покрытые лохмотьями дети и, протягивая руки, просили милостыню. Кое-кто из группы кидал им деньги, но большинство, смеясь, бросалось в них каким-нибудь мусором.
Наконец дети отстали. Поезд шел медленно, оставляя за собой бесконечные мили развалин. К Вольфу подсел Хок.
– Мы будем ехать медленно, – сказал он. – Придется объезжать некоторые места. Через них лучше не ездить. – Он мрачно смотрел на выбитые окна пустых коробок, которые были раньше складами и заводами. – Смотри, странник, это моя страна, – промолвил он с отвращением. – Или, по крайней мере, ее труп.
– Хок, ты друг Мэгги?
– А вот в самом центре континента... – Голос Хока сделался глухим и отрешенным. – Там есть пещера, куда сложили радиоактивные отходы. Их сплавили в бруски и покрыли толстым слоем золота – все остальное слишком быстро разрушается. Я прикинул, что человек в защитном костюме сможет войти в эту пещеру и настрогать себе состояние. Там тонны золота. – Он вздохнул. – Когда-нибудь я собираюсь порыться в архивах и отправиться на поиски.
– Хок, ты должен меня выслушать.
Хок жестом остановил его:
– Ты о наркотиках, да? Только что узнал и хочешь, чтобы я поговорил с ней?
– Разговорами ничего не сделаешь. Кто-то должен ее остановить.
– Н-да... Пойми, Мэгги провела в Хопкинсе три месяца. Они делали ей радикальные операции. Раньше она выглядела совсем не так. Она могла петь, но из-за ее голоса не стоило сходить с ума. Не говоря уже об имплантантах в ее мозгу. Представь, какую боль ей пришлось вынести, а теперь спроси себя, что лучше всего убивает боль?
– Морфий и героин. Но у меня на родине, когда больному прописывают наркотики, врачи перед выпиской его от них отучают.
– Дело не в этом. Подумай: Мэгги могла бы убрать вторую грудь. В Хопкинсе это могут, но она не хотела испытывать боль.
– Она, кажется, своей грудью гордится.
– По крайней мере, она много о ней говорит.
Поезд трясло и качало. Трое музыкантов достали гитары и играли теперь «мертвую» музыку. Вольф помолчал немного, а затем спросил:
