Утром следующего дня, Кевин Нолан, в сером строгом костюме и полосатом галстуке, открыл дверь в свой кабинет, держа в руках картонную коробку. Стены кабинета были прозрачны, от чего он мог без проблем видеть всех людей, которые ходили по зданию банка, решая те или иные проблемы. Закрыв дверь, он подошел к столу, а в голове мелькнула мысли, что сегодня последний день, когда он мог назвать этот кабинет "своим". Он привык к нему за все эти годы, привык к виду из окна на городской парк, привык к положению кресла, на котором он сидел, привык к расположению вещей на своем столе. Привык к тому, что в левом ближнем углу стояла вешалка, а в дальнем — урна, которая была всегда чиста к началу рабочего дня благодаря — зачастую незаметной, но беспритязательной — работе уборщицы. И, конечно же, он привык к рабочему коллективу, с которым он был знаком вот уже пять лет. Уже завтрашним утром все это должно было остаться в прошлом. Он испытывал по этому поводу грусть, но он прекрасно понимал, что жизнь не стоит на месте и с этим надо смириться, иначе можно застрять в прошлом до конца своих дней.
Около скрываемого жалюзи окна стояли стол и мобильное кресло. На столе расположились компьютер, фотография его семьи, брошюры для клиентов и пресс-папье в виде Микки Мауса — подарок его дочери. Справа от стола стоял железный шкаф, в котором хранились ипотечные дела выданные за этот месяц, данные по клиентам, отчеты и другие документы. Другими словами: все, что было нужно для работы эксперту по ипотечным кредитам.
Подойдя к столу, он положил коробку на пол и занял кресло, опустившись на спинку и положив локти на подлокотники. Стул присел под его тяжестью, приняв привычное, а потому и удобное, положение.
Насладиться прощанием с кабинетом в одиночестве ему не позволили. За стеклянной дверью возникла фигура Джорджа Шэлби, который прежде чем войти, постучал в дверь, затем слегка приоткрыл ее и просунул свою голову, заросшую густыми черными кудряшками, и широко улыбнулся, обнажая ровный ряд белых зубов.
— Не помешаю? — спросил он и, не дожидаясь ответа, вошел в кабинет.
— Нисколько. Входи, — запоздало разрешил Кевин, вытянув вперед руки и положив их на стол. — Я уже начал волноваться.
— По поводу? — спросил Шэлби, похлопывая себя по бедру газетой свернутой в трубочку.
