Увидев сине-красное свечение на занавесках, Тадеус Гришам испугался не на шутку и достал с полки свое охотничье ружье. После звонка в дверь, Гришам пальнул в нее без предупреждения и легкомысленный коп, стоявший за дверью был тяжело ранен, вследствие чего скончался, не приходя в сознание, в машине скорой помощи. Второй, чуть ли не с визгом ужаса, помчался обратно к машине, доставая на бегу пистолет из кобуры. Он вызвал по рации подмогу, которая прибыла в течение десяти минут. Дом был взят в кольцо, на штурм идти никто не торопился, ведь Гришам держал в заложниках мать Мэри. Тадеус грозился убить мать и пинал ее в спину, чтобы та кричала от боли, повторяя при этом: «Я не шучу! Попробуйте только войти в дом, и она умрет!». И все же, спустя три с половиной часа переговоров, дом взяли штурмом спецотряд полиции. Гришам успел ранить еще одного служителя закона в ногу, после чего его изрешетили с десяток пуль.
После прочтения письма, Мэри пожалела, что послушала совет матушки-настоятельницы, а не сожгла письмо, как хотела этого в начале. А спустя два месяца, она собрала все свои вещи и покинула приют, а вместе с ним и Омаху, в надежде, что в этот раз мать ее уже не найдет никогда. Мать, которая вспомнила о ней только когда стала немощной и одинокой. Слова настоятельницы о силе прошения Мэри решила пропустить мимо ушей.
Через полгода смены городов и двух штатов, она остановилась в Массачусетсе. А через год поступила в бостонский университет. Не смотря на столько лет скитаний и трудное детство, Мэри хорошо училась, а главное — ей это нравилось. Она была далеко от Теннеси и далеко от Омахи. Далеко от всех кого знала раньше и никогда не сожалела об этом.
Но, конечно прошлое наложило свой отпечаток на ее дальнейшей жизни. Это привело к тому, что она перестала доверять сильной половине земного населения и никого не впускала в свой внутренний мир, держа даже друзей на безопасном расстоянии. Вначале ее часто приглашали на свидание, но она всем отказывала, вследствие чего, парни перестали тратить на нее свое время и переключились на других девушек, а Мэри стали воспринимать исключительно как друга.
И хотя теперь над ней никто не тяготел, не заставлял прибираться, держать все в идеальной чистоте, Мэри все же трепетно относилась к порядку и наводила его в каждый день, если в ее распоряжение оказывалось больше свободного времени. Того же она просила и у своих сожительниц. Но если Фай Андерс была готова ей помогать и прислушивалась к ее словам, то Барбара МакОлифф была слишком независимой, а вернее слишком зависимой от вечеринок, веселья и мужского внимания. Отсюда и вечно разбросанные по всем углам вещи, от косметических принадлежностей, до нижнего белья. Сколько раз пыталась Мэри поговорить на эту тему с ней — все без толку. Вот и сегодня, сняв чулки, она бросила их под кровать и быстро натянула мини-юбку.
