На стекле появился листок с надписью, который придерживала рука Джоанны Престон — шеф-редактора. «Кончай трепаться. Люди хотят музыки». Джим кивнул и показал знак «О'кей». Джоанна гневно помахала ему кулаком и убрала лист. Ей было прекрасно известно, что Джим всегда со всем соглашается, а затем делает всё по-своему.
— Возможно, я окажусь не прав, и мы увидим битву Давида и голиафа, но во времена нефтяного кризиса и угрозы терроризма так сложно верить в чудеса. А потому и не будем этого делать. Просто посмотрим на великолепную игру центральных и в частности Майка Доннахью, кстати, моего друга. Ради него можно отложить все дела, пусть это будет даже пьянка, травка или секс и прийти, чтобы поболеть за него. Ну а кто не сможет прийти, то у того всегда есть возможность включить радио на нашей станции и узнать обо всём из моих уст. Уже через час я покину студию, находящуюся в университете и отправлюсь на стадион, где должно уже быть подготовлено местечко для меня.
Джоанна Престон просто рвала и метала после слов Джима о «пьянке, травке и сексе», но её нежный голосок, издающий в данный момент все ей известные бранные слова, попросту не долетал до его ушей.
— Ну а кому не интересен бейсбол или другие игры спортивного характера может просто прогуляться по парку, сходить в кино или ресторан со своей подружкой. Хотя, на мой взгляд, любой настоящий мужчина и любой настоящий американец, должен боготворить бейсбол. Но прошу вас, не сидите дома перед телевизором, лежа на диване. Выберите хотя бы радио, а ещё лучше нашу радиостанцию, ведь только у нас вы найдёте хорошую компанию в моём лице и лучшие хиты этого лета. И специально для моей хорошей знакомой Джоанны Престон звучит следующая композиция из репертуара «Evanesance».
Джим поставил музыку, снял наушники и с невинной улыбкой уставился на Джоанну, которая продолжала на него дуться.
Каждый, кто знал Джима Роквелла, видел в нём весёлого привлекательного парня любящего пошутить и радоваться жизни по любой, мало-мальски достойной для этого, причине. Те, кто был с ним знаком ближе, любили его за добрый нрав и умение рассмешить в любой момент, пусть даже на поминках. За долгие годы, Джим и сам поверил в «Джима-заводилу», у которого всегда всё хорошо и по-другому быть не может, потому, как ему даже наедине с самим с собой не бывает скучно. В некотором смысле это и было правдой, но только в дневное время суток, потому как ночью (особенно в бессонницу) он заглядывал в себя и видел маленького мальчика испуганного призраками прошлого. И этот мальчик жил в нём отдельной личностью, став его вторым «я», о котором не принято говорить в слух, даже самым близким друзьям.
