Мужчины притихли и начали одобрительно перешёптываться.
– Нет, – громко, но без выражения сказал Сул.
– Но почему? Разве не ради денег ты их хочешь продать? Так мы получаем больше, да ещё и не придётся прилагать усилий с перевозкой, торгами… Их могут сразу и не купить, или узнать на рынке!
– Я сказал – нет, – кажется, он не хотел продолжать, но удивлённые и настороженные лица подельников, разом обратившиеся к нему, вынудили его объяснить. – Вы что, настолько идиоты? Сдав кого-то страже, мы потеряем любое доверие и уважение. И не только среди своих и равных нам. Мы здесь только потому, что стража нас боится и знает наши принципы. Мы – это наша репутация.
– Но ведь, продав этих двоих в рабство, – снова голос Риды, – ты всё равно идёшь против репутации, так какая…
– О них знать не знают. Они никто, и мы можем делать с ними всё, что угодно, кроме выдачи страже.
Талла почти физически чувствовала, какие усилия прилагает Сул, чтобы продолжать отвечать спокойно. Чтобы вообще продолжать отвечать, а не полыхнуть гневом. Рида, казалось, напрочь лишена подобного чутья. Она снова открыла рот, и хлёсткая звучная пощёчина оборвала её на полуслове. Вот и всё, наглый балованный кот, которого женщина напоминала Талле, забыл своё место и получил мокрым полотенцем под зад. Здесь всё ровно так, как и везде, зря она на крохотную долю усомнилась.
– Ну что, есть другие предложения?
Кое-кто искоса глянул на Таллу незнакомым, но красноречиво неприятным взглядом, однако озвучить вслух свои извращённые желания побоялись. Она взмолилась, чтобы никто не узнал о её обманчивой внешности.
– Тогда решено, – после общего молчания объявил Сул. – Отправим их на рынок Крысятника, чтобы не попались страже.
Их со Слепырём снова схватили под руки и волоком вернули в комнату. Видимо, у этих людей были одни и те же апартаменты что для гостей, что для пленников.
“Рынок Крысятника”... Считалось, что в Соланире нет рабства, а что являлось им не по названию, но по сути, именовали “отдать в услужение”. То же бесправное существование, но хоть с какой-то защитой от издевательства и убийств. В Крысятнике продавали рабов. Тех, о ком никогда не спросят. Тех, с кем можно делать всё, что придёт в голову. И уж конечно, людей там покупали не честные и благородные господа.
– Мы не должны им позволить! – вспыхнула Талла, как только шаги в коридоре стихли.
– И как же ты собираешься не позволить?
– Им нужны деньги с нашей продажи? Мы могли бы попробовать откупиться, – она понизила голос. – У меня есть кое-что.
