– Но…
Талла не ожидала такого разговора сейчас. И ещё меньше ждала, что бог откажет ей вот так. Не потому, что презирает людей и не хочет им счастья, и даже не потому, что теперь свободен и не желает утруждать себя помощью.
– Но ведь я вернула тебе глаз. Это тот самый, я знаю! Он хранился в семье Великого веками, пока я не…
– Это мой глаз, – подтвердил Слепырь, – не в том дело. Мне не нравится говорить тебе… Когда-то раскрытие подобных знаний засадило богов в клетки, но я вижу, что сейчас могу сказать, и это не приведёт к плохому. Этот глаз видит дурное, худшие проявления. Паутину под потолком и мазок засохшей крови в углу этой комнаты, твой слишком длинный подбородок, лошадиные зубы…
Он сказал что-то ещё, но Талла не услышала. Ей захотелось немедленно броситься, отыскать зеркало, убедиться, что она не так уродлива, как он только что описал всего в двух штрихах. Она, конечно, не была столь же немыслимо прекрасна, как мама, и всё то, о чём сказал Слепырь, в какой-то мере являлось правдой, но… Он будто умножил стократно её небольшие недостатки, нарисовав чудовище. А ведь Талла всегда считала, что хотя бы привлекательной себя назвать может без преувеличения.
Слепырь либо не заметил её смятения, либо ему было плевать, он просто продолжал говорить:
– Этот глаз знает, когда действие приведёт к худшему, но ведь ты не этого желаешь?
“Плохой путь”... – невольно вспомнилось ей.
– Но, – Талла постаралась взять себя в руки и не ощупывать вспыхнувшее лицо, – разве нельзя делать наоборот, чтобы получилось так, как нужно нам?
– Так оно не работает. “Не плохо” ещё не означает хорошо. Мне нужен второй глаз, светлый.
Где он находится, Талла знала, но знание несло больше разочарования, чем радости. Амстрен был далеко, настолько, что даже с хорошими лошадьми и опытным сопровождением путь в город занял бы около месяца. И уж конечно, глаз охранялся ничуть не хуже, чем тот, что хранился у её отца. Вряд ли кто-то другой, кроме жены и дочери Великого, смог бы его выкрасть. Ладно, сейчас всё равно рано об этом думать, главное, что Слепырь, судя по всему, согласился, так ведь? Поэтому она просто ответила:
– Достать его будет тяжело.
Как же сложно оказалось сосредоточиться на их нынешнем положении, а не планировать совсем уж непонятное будущее. Но Талла изо всех сил пыталась. А ещё с языка рвался вопрос: “Неужели, неужели ты видишь меня такой уродливой?” Его она, конечно, не задала.
