— Ты хочешь сказать, что непостоянный хозяин для эльфа — это плохо? Почему бы эльфам тогда не жить в отдельных домах, без волшебников?
Карла ужаснулась.
— Что вы, мисс Грейнджер! Эльфы не люди, говорю же вам. Им нужен дом, а дом — это волшебник. Представьте, что вы меняете домашнего питомца каждую неделю, или мужа!
— Мне кажется, ты преувеличиваешь. Эльфы столько лет жили, прислуживая волшебникам, что им может казаться, что таков порядок вещей. Но в магловском мире можно найти множество примеров, что нужно совсем немного времени, чтобы начать пользоваться своими правами так, будто это было всегда. Темнокожие люди были точно такими же рабами, как эльфы, — но сейчас они имеют право и на работу, и на образование, и ничем не отличаются от белых. Женщины еще в прошлом столетии не могли рассчитывать на приличные профессии. Так и эльфы — их рабство придумано ленивыми властолюбивыми волшебниками, которые считают себя лучше других существ.
— Вы приводите примеры с людьми. А эльфы не люди, по-другому у них все устроено.
— Да в чем по-другому-то? — вспылила Гермиона. — Они разумны, у них развиты социальные навыки, их магия очень сильна. И они могут принимать собственные решения.
Разговор оборвался и не смог продолжиться. После напряженного обеда они неторопливо шли в сторону Министерства, погруженная каждая в свои мысли.
В словах Карлы было здравое зерно. Но принять эту точку зрения сейчас — означает лишить себя цели, возможности сделать что-то важное и хорошее. Хорошее ли? Но это именно то дело, которое может оставить ее на плаву. А это сейчас самое важное.
— Г-г-гермиона?
Оказывается, Карла остановилась. Чего она испугалась?
И тут Гермиона посмотрела налево.
Он стоял у дерева, на расстоянии десяти метров. Неподвижно, только палочка лениво, но изящно перемещалась между пальцев в черных перчатках. Плащ черной тенью лежал за спиной. А за маской она видела глаза, которые не вспоминала разве что реже, чем глаза Беллатрикс, когда та ее пытала. Это был Долохов.
Рефлексы тела — они всегда срабатывают быстрее, чем это осознаешь. Поэтому только когда Гермиона услышала собственное «Stupefy» и уверенным жестом отправила Карлу себе за спину, она поняла, что происходит. Он увернулся, едва шевельнув плечом. Тут до нее дошло.
Ну конечно, в руках Долохова палочка никогда не была бы «изящной».
Она же сказала ему! Она этого больше не хотела!
Ее магии и сноровки не хватило бы, чтобы его остановить, даже в военные годы, что уж говорить про сейчас, когда ей осталось одно средне-боевое заклинание. Но вдруг повезет?
