Все обернулись на такую речь: Карла пораженно открыла рот, Бивариус нахмурился, Верлена схватилась за сердце.
А Гермиона стремительно подошла и села за столик напротив Эрика.
— Партию в шахматы, Эрик, — железным тоном сказала она, даже не удосужившись придать фразе вопросительный тон. Парень испуганно и смущенно придвинул к себе доску.
Неловкость в воздухе так и висела, но никто не ответил на выпад Эрика, просто вокруг угла, где он сидел, образовался вакуум неодобрения. Карла предложила всем послушать ее новую пьесу для фортепьяно.
Гермиона спокойно расставляла фигуры, не смотря на своего противника.
— Черные?
— Белые.
— Тогда твой ход.
Эрик неуверенно сходил пешкой и уставился на Гермиону.
— Зачем вы со мной играете?
— Хочу узнать тебя получше.
— Это зачем?
— Ты в отчаянии, я хочу тебе помочь.
— Я не...
Гермиона сделала ответный ход.
— Расскажи о себе. Где ты живешь? Почему мы о тебе не слышали?
— Я не... — повторил Эрик и снова запнулся. — Я не как они. Я нормальный. Вот-вот закончу курс скоромагии и буду колдовать не хуже вас.
О, вот тут он прав, конечно. Довольно скоро.
— Скоромагия не работает для тех, в ком нет магии. Это обман доверчивых сквибов.
— Я НЕ СКВИБ! — он ударил кулаком по столу, фигуры возмущенно подскочили, но снова заняли свои позиции. В другом конце комнаты Карла прекратила играть.
Гермиона потянулась через стол и накрыла его кулак своей ладошкой. Эрик вздрогнул.
— Ты сквиб, Эрик. Но в этом нет ничего страшного или позорного. Ты по-прежнему можешь быть достойным человеком, полезным магическому обществу. Или магловскому, как ты сам решишь.
Эрик скинул руку Гермионы.
— Ну да, вам хорошо говорить, героиня войны, у вас есть палочка и куча магии. Интересно, много бы вы сделали против Того-кого-нельзя называть, не будь у вас палочки?
— Его можно называть, и нужно называть. Волдеморт, — Эрик вздрогнул еще раз, — был побежден той магией, которая есть в любом магле, — обычными человеческими чувствами, точнее, неспособностью их понять. Способность колдовать не делает одного человека лучше другого, не делает его великим или жалким. Мне в моей работе не нужна магия, я не ставлю ее во главу всего. И никто из нас здесь этого не делает. Пока не перестанешь отрицать, кто ты есть, ты не узнаешь, кем ты можешь стать.
Хорошие слова, мудрые слова. Верила ли она в них? Когда припечатывала ими его — возможно, но посмей кто направить их против нее — эти слова проделали бы в ней дыру размером с потерянную магию.
