— Дест, зачем ты так со мной? — спросила его Алиса.
— Как? — спросил он.
— Я не понимаю. Не понимаю, что от тебя ждать. Смысла не вижу, во всем этом. В твоей возне со мной.
— Для тебя его нет, а для меня смысл есть. Ты болеешь. Тебе надо помочь. Дно не для тебя.
— С чего ты так решил?
— Я тебя не вижу там.
Алиса сжала кулаки. Она сидела, не поднимая головы. Волосы закрывали лицо рыжим водопадом. Кулаки то сжимались, то разжимались. Она будто боролась с собой. Он видел это.
— Не молчи. Хочешь сказать — скажи. Может легче станет, — посоветовал он.
— Это моя жизнь. Какое право ты имеешь в нее вмешиваться? Даже если я хочу упасть, то не тебе меня поднимать, — прошептала она.
— Я тебя люблю. Когда любишь, то хочешь лишь хорошего для того, кто живет в сердце, — ответил Дест. — Ты понимаешь о чем я говорю. Я видел, как ты его любила. Того, кто предал тебя. Растоптал душу. Смешал ее с грязью. Поэтому и мысли у тебя такие неприятные. Дно не для тебя, Лисичка. Даже если ты против будешь, но я тебя вытащу. Вначале будет тяжело, но потом ты поймешь, что я был прав. Хочешь ругайся, можешь ненавидеть меня, но я в итоге окажусь прав.
— Почему? — тупо спросила она.
— Потому что я сегодня не пил. К тому же я вижу ситуацию немного со стороны, — ответил Дест.
Он подошел к ней и взял ее за руку, заставляя пойти с собой в комнату. Алиса сразу села на диван. Обняла себя за плечи. Дест достал бут и сел рядом с Алисой. Открыл крышку. Набрал на экране пароль. Выбрал папку. На экране открылось видео. Шум ветра, шепот волн. Они ворчали, ругались. Серое небо, серое море. Где-то одиноко закричала чайка. Алиса смотрела на море и словно чувствовала бриз на губах, который приносил ветер. Ветер был сильный. Трава клонилась к земле. Гул. Неприятный, пронизывающий до самой души. Страх. Алиса посмотрела на Деста, он молча наблюдал за видео. Потом закрыл папку. Открыл другую. Солнечный день. Поле в высокой траве. Из нее выглядывали белые ромашки и лютики. Голубое небо, белые барашки облаков. Смех донесся откуда-то со стороны. Камера запечатлела женщину, которая бежала за мальчишкой. По полю следом за ними шел мужчина. В очках, с короткой стрижкой. Серьезное выражение лица, которое менялось, когда он смотрел на женщину и мальчишку. Тогда по губам скользила едва уловимая улыбка. Камера вновь перешла на облака, на поле, залитое солнцем. Запись прервалась.
— Чудом ее нашел. Тогда посчитал, что она неудачная. Знаешь, когда камеру испытываешь, то делаешь пробные кадры, — сказал Дест. — Потом оказалось, что это единственная запись, которая показывает солнце и цветы. Все остальные записи были больше по работе. Я потом их удалил. Эту оставил. Странно, что самые удачные моменты остаются со мной, когда я пробую камеру. До сих пор думаю, что мешало мне больше снимать солнце и небо. Потом понял: мы не ценим, что имеем. Вся ценность почему-то появляется, когда мы этого лишаемся.
