.
Начались фантастические дни, дни без времени, без сна, без известий. Ночью видно было зарево пожаров. Беспрерывно грохотала непонятная, неизвестно откуда идущая пальба. Шли зловещие слухи о грабежах, об убийствах. Дом, где жил великий князь, не очень годился в качестве убежища. Миллионная, по своему «классовому характеру», и вообще была ненадежной улицей. Но именно дом ном. 12 мог считаться особенно опасным. В доме этом были три квартиры. Княгиня Путятина[10] жила во втором этаже. Фамилии жильцов двух других квартир по газетам были всем хорошо известны[11] и легко могли навлечь беду на весь дом. И действительно, в квартире третьего этажа, где жили гг. Столыпины (кажется, родственники министра), солдатские шайки учинили настоящий погром: что не было уничтожено, было разграблено.
О приезде великого князя вначале никому ничего не было известно. Ночью в квартире появился простолюдин в армяке и потребовал, чтобы его проводили к великому князю Михаилу Александровичу. В этом переодетом человеке хозяева узнали великого князя Николая Михайловича[12], жившего по другую сторону Миллионной. Об отречении царя еще не было известно. В гостиной всю ночь говорили о том, что делать.
Великий князь Михаил Александрович,—по общему отзыву всех его знавших, очень добрый, мужественный и благородный человек, безукоризненный джентльмен, — был всю жизнь совершенно свободен от какого бы то ни было честолюбия или властолюбия. О престоле он не хотел слышать. На возможность своего регентства смотрел как на личное несчастье, которое может стать государственной необходимостью. «Моя жизнь будет тогда разбита!» — беспрестанно говорил он в те дни. Он не имел политического опыта, однако трагическая парадоксальность его положения бросалась в глаза: великому князю предлагали корону величайшей в мире империи, а ему негде было переночевать.
У ВСЕХ РЕВОЛЮЦИЙ СУЩЕСТВУЮТ, конечно, исторические причины. Но есть революции ясные, отчетливые, настолько логически-стройные, что над их «вековыми причинами» историкам задумываться не надо. 2-го сентября 1870 года Наполеон III сдается с армией под Седаном. 4-го сентября в Париже провозглашается республика.
Иностранцы, которым все ясно в февральской революции, создают для нее такие же стройные схемы. Вековые причины достаточно известны. Не-вековые, ближайшие: неудачи на фронте, голод в Петербурге, Сухомлинов[13], Распутин. Однако в этих схемах причины ближайшие составляют самое слабое место. Никакого Седана у нас не было; Распутин был убит все же за десять недель до революции: о Сухомлинове в феврале 1917 года, может быть, еще говорили в провинции, но в столицах и на фронте давно вспоминать перестали. Что продовольственных затруднений в Петербурге, то о них в качестве причины революции историку после 1920 года писать будет неловко, Несколько лет тому назад я в Германии видел приблизительно такие же продовольственные затруднения... Февральская революция точно без «ближайших причин». Ждали ее сто лет, — и все-таки пришла неожиданно даже для главных ее деятелей.
