Каймила помогла девушке одеться, заплела ее и подвела к зеркалу. Его серебро слегка охладило тот пыл, который исходил от этой огненной вспышки. Рыжие волосы девушки полумесяцем обрамляли лицо, сколотые назад, но изобилующие выпущенными дерзкими прядями. Огромная копна кудрей сзади укрывала всю спину, словно пряча девушку от предательского удара. Кожа цвета персика сияла чистотой и бархатистостью. Сливовое полупрозрачное платье рваными фалангами спадало на плечи, было приталено, а затем распущено до пола несколькими шифоновыми юбками, которые при движении расходились разрезами, открывая взору стройные длинные ноги. Ожерелье из бирюзы в цвет ее глаз, совсем простенькое, вырисовывало, в конечном итоге, потрясающий потрет молодой, здоровой и великолепной женщины, женщины, которую ждала неизвестность. Ноги были обуты в тряпичные сандалии на сплошной подошве. Браслетики из мелкой бирюзы вокруг лодыжки и на запястье служили защитными амулетами. К платью приколота веточка крашенной в ярко синий полыни, изготовленная бережными руками Каймилы. Полынь всегда отгоняла всякую нечисть и беды.
— Ну, — улыбнулась Каймила, — теперь твое настроение улучшается?
Арайя знала, что она права. Теперь, когда она выглядела божественно, она могла почувствовать себя чуточку увереннее, так она была готова держать удар.
— Не задирай голову так высоко, девочка, — продолжала шутить Каймила, — ты должна придать себе максимально смиренный вид. Пошли, эскорт уже здесь.
Каймила прижала к себе девушку, тонкую, словно тростиночка. Женщина прятала слезы, пытаясь придать своему настроению максимально бодрый характер.
— Помни, я всегда рядом.
Они повернулись и скользнули в узкие песочные коридоры храма, пробивая себе путь к подъездному крыльцу. Было уже около десяти часов утра. Природа садов, окружавшая храм была так же великолепна, словно она и не чувствовала той трагедии, которая сейчас взрывалась в душе юной девушки. Это было похоже на предательство, и Арайя старалась не думать ни о чем, ей вообще не хотелось думать, ибо мысли впивались в ее сердце цепкими лапами, раздирая его на кусочки уходящего счастья.
— Арайя, — перед тем, как выскользнуть на свет парадной подъездной Каймила протянула девушке маленькую коробочку. — С днем рождения, моя любимая девочка, я люблю тебя. — Ее голос дрогнул. — Не открывай сейчас, откроешь, когда приедешь во дворец, вечером, когда останешься одна.
— Спасибо, — глаза Ари наполнились слезами. И они вышли. У ступенчатого мраморного подъема стоял абсолютно белый слон, каре-зеленые глаза которого добро глядели на приближающуюся девушку. Мурашки бросились бежать вдоль спины, и ощущение мистики остановило движение привычного жизненного диафильма.
