Просто он решил, что она справится, а она без поддержки тут же растерялась. Еще и руку обожгла, хорошо, левую. Все равно будет больно, но все же не так сильно, как если бы пришлось держать в обожженной руке нож. Игнату было жаль Тери. Ее глаза полны слез, губа закушена – и все же физическая боль ничто по сравнению с тем, что она снова остановилась в шаге от успеха. И этот шаг ей придется сделать, не дожидаясь, когда заживет рана от ожога.
Игнат обработал рану, быстро наложил повязку, хотя это было не по правилам, и нацепил поверх бинта резиновую перчатку.
- Зачем? – жалобно спросила Тери, морщась от боли.
- Затем, что ты должна закончить приготовление обеда, - жестко сказал Игнат. – Начнешь с отмывания полов.
- Ты… ты… - она так удивилась, что не сразу смогла подобрать слова. – Ты серьезно? Мне больно!
- Знаю, - спокойно ответил Игнат. – Но ты сделаешь все заново, сейчас.
- Не буду я ничего делать!
- Будешь.
- Интересно, и как ты меня заставишь?
- Никак.
- То есть?..
Ему удалось удивить ее еще раз. Тери определенно собиралась сопротивляться до последнего, а он выбил почву у нее из-под ног.
- Я не буду тебя заставлять. Ты можешь в очередной раз отступить. Иди, жалей себя, лечи руку. В следующий раз ты порежешься или обваришься кипятком. Что угодно, лишь бы не довести дело до конца. А можешь закончить начатое. Будет больно, но ты переступишь через собственные страхи. Ты все умеешь, Тери. И решать тебе.
- Ты все решил за меня, - она криво усмехнулась и показала ему руку в перчатке. – Это ты называешь выбором?
- Я ошибся в тебе, и ты будешь плакать и жалеть себя? – парировал Игнат.
Он сознательно загнал Тери в ловушку, спровоцировал ее на «слабо». Конечно, она могла не послушаться – назло. Но сдаваться, когда ей бросили вызов, не в ее характере. Скорее, сделает все, как нужно, а потом отомстит. Подмешает чего-нибудь в суп, например. Кстати, надо будет спрятать аптечку, а то там есть слабительное.
- Ты хоть поможешь? – она угрюмо посмотрела на жирные овощные брызги.
- Нет.
Тери скривилась и отвернулась. Больше он не услышал от нее ни слова. Она молча ползала по полу, отмывая пятна. Молча выжимала тряпку, морщась от боли. Молча чистила и резала овощи. Молча обжаривала их в той же самой сковороде. Игнат тоже молчал. Он ощущал себя монстром, избивающим котенка. Ожог не глубокий, заживет за пару дней, но болезненный. Игната выворачивало от мысли, что он заставляет женщину страдать. Пусть ради ее же пользы.
