Поиграть им больше не удалось: пришел их тренер, Сан Саныч, как они его называли, и забрал на тренировку. Хоть и тренировал Сан Саныч на общественных началах, а, может быть, именно поэтому, но был он с ними требователен и строг. Когда-то и сам играл в «Локомотиве» и играл, говорят, неплохо. Толик его на поле не видел, он кончил играть лет пятнадцать назад, но старые болельщики взахлеб рассказывали, какие чудеса творил он когда-то на поле. А вот теперь нашел себя на тренерской работе, целиком отдаваясь ей. И игроки, воспитанные им, играли и во взрослой команде «Локомотив», и в других городах, и даже в командах мастеров второй группы.
Сегодня тренировка шла как обычно. Сначала зарядка, потом общефизическая подготовка, пробежки, шутливая эстафета, работа с мячом над техникой и, наконец, удары по воротам.
Приподнятое настроение все еще владело Толиком, он был, что называется, «в ударе» и взял несколько трудных «мертвых» мячей. Когда тренировка закончилась и он, разгоряченный, потный, сидел в раздевалке и расшнуровывал бутсы, сзади раздался голос Сан Саныча:
— Вот он. Сам с ним говори.
Толик поднял голову. Рядом с тренером стоял Костя Сергеев, капитан взрослой футбольной команды. Костя сел на скамейку рядом с Толиком.
— Слушай, Толик, у нас завтра товарищеская игра с саранским «Динамо». Постоишь за нас?
У Толика перехватило дыхание. Он не раз и именно вот так представлял себе подобный разговор.
— А Антон?
— Руку на работе повредил. Месяца два играть не сможет. А Ванюшку в командировку в Куйбышев на курсы повышения отправили. Так постоишь?
Толик молча кивнул.
— Ну и добро. Играем в четыре, собираемся в половине четвертого. Хорошо, что игра товарищеская, медкомиссию тебе добавочно не надо проходить. Возьми у дяди Васи новые перчатки, да и вообще всю форму.
— У меня и эта хорошая, в ней отстою.
— Ничего, ничего, возьми, не помешает. Гетры смени, они у нас другого цвета, — он поднялся со скамейки и похлопал Толика по плечу. — Ну, до завтра!
Домой Толик летел как на крыльях. Еще на лестнице услышал стук швейной машинки — мать что-то шила. Когда вошел в комнату, она подняла голову и взглянула на него. Толик увидел ее тоскующие глаза с еще невысохшими слезами, ее серое, осунувшееся лицо, и радость его померкла.
— Ты что шьешь, ма? — спросил он, вешая спортивную сумку на вешалку.
— Да вот лежал у меня давно кусок материала, платье хочу из него сшить. А то и на работу не в чем идти.
