Она тряхнула головой, чтобы прочистить мозги, и произнести следующую мысль:
— Поэтому ты Падший? Потому что защищал людей?
Майкл отпустил её руки и поднялся. Он скользнул по комнате с лёгкой грацией пантеры. Мускулы на его спине перекатывались от каждого движения. Потрясающий. Он был просто сногсшибателен.
— Нас было не больше двух дюжин, включая меня, моего друга и моих сестёр, — сказал он, возвращаясь к окну. — Не больше, чем десятая часть от общего количества населения. Мы довольно долго сопротивлялись. Когда остальные поняли, что мы не перейдём на их сторону, мы были прокляты собственным видом. Наши крылья стали чёрными, самый сильный позор для ангела, и мы были заключены в тюрьму. После этого мы предстали перед нашим братством как предупреждение тем, кто мог симпатизировать людям, и мы были приговорены к смерти. Двенадцать из нас, меньше половины, смогли сбежать из тюрьмы.
Как только он договорил, она спросила:
— А остальные?
— Были сожжены заживо. Это единственный способ убить ангела.
Боже… Она никому не пожелала бы такой смерти. Секундочку, он упомянул…
— Твои сёстры? Твой… друг?
— Мертвы, — ответил он, не поворачиваясь. — Все, кроме одной сестры.
Слова соболезнования, которые она автоматически хотела сказать, застыли у неё на языке. В любом случае, они мало что значили.
У неё не было ни братьев, ни сестёр, она никогда не была замужем, и она не знала, кто её отец. Но Ева знала боль от потери матери. Никакие слова не окажутся достаточно мягкими. Тот факт, что он ангел, а не человек, не изменил этого в её голове. У него тоже были чувства.
В конце концов, она просто пробормотала:
— Мне жаль.
Он наполовину развернулся и посмотрел на неё.
— Это значит, что ты мне веришь?
— Я….
Она моргнула от осознания того, что сделала. Во-первых, если он был намерен уничтожить людей, как утверждал Консорциум, почему она ещё жива? Кроме того, она чувствовала, что он говорит правду. Чувствовала это в тембре его голоса, в его осанке. И было кое-что, что она всегда умела делать, это сверхъестественная способность отличить, когда говорят правду или ложь. Она называла это своим компасом истины. Это было то самое чувство, которое зарождало сомнения в доктринах, которые навязывал Консорциум.
— Знаешь, — сказала она, — я думаю, что верю тебе.
Тень улыбки пересекла лицо Майкла. Повернувшись, он положил руки на подоконник и наклонился вперёд. Он посмотрел прямо в небо.
— Что ты делаешь? — спросила она его. — Это уже третий или четвёртый раз, когда ты смотришь в окно.
