Бросив мельком взгляд на Юлькин низ живота, Юра поставил стакан на стол, быстро подошёл к телефону и набрал номер.
‒ Лёша, у нас "Кандагар", ‒ бросил он в трубку и добавил. ‒ Да, я на мосту. Возьми тревожную аптечку и обезболивающее уколоть. Здесь просто ужас. Помнишь забавы демократов с афганскими девочками? Так вот, здесь вместо острых предметов ‒ разбитая бутылка. Давай, жду.
Лёша оперировал Юльку в морге областной больницы почти пять часов. Дважды у неё останавливалось сердце. Лёша, находясь на грани срыва, дважды вытаскивал её обратно и, страшно ругаясь отборным матом, продолжал штопать, штопать, штопать…
‒ Знаешь, ‒ когда всё закончилось, Лёша отстегнул протез правой ноги, устало сел прямо на грязный пол и, пытаясь отправить дрожащей рукой сигарету в рот, посмотрел на присевшего рядом Юру, ‒ Если бы это сделали, не дай Бог, с моей дочерью, я не стал бы ждать справедливого суда. У нас его нет по определению. Я бы держал подонков в этих сотах для трупов и изо дня в день отрезал бы от каждого кусок его плоти вон той ржавой ножовкой для костей. Без сожаления. Клянусь тебе! ‒ Лёша, наконец, прикурил и глубоко затянулся. ‒ Я не знаю откуда это в людях. Вот честно. Просто не понимаю. Ну, ладно, мы с тобой помним войну. Я не хочу говорить сейчас о том, наша была она, или нет, но то была война. А что сейчас? Что творится в этих головах? Это же адский ад! Как можно живого человека так изувечить? Девочку… Почти ребёнка. Да, я сделал всё, что мог, но она уже практически инвалид. Конечно, нужно было всё же оперировать девочку в надлежащих условиях, но ты дал ей слово офицера. Я понимаю. И, с другой стороны, возможно, она права. Мы с тобой не знаем кто эти выродки. Но обязательно узнаем. Ведь так? Я лично узнаю потому, что у меня растёт дочь.
‒ Узнаем, Лёша. Непременно узнаем. А сейчас поехали. Отвезём девочку ко мне, а ты пришли, пожалуйста, Тамару. Пусть посидит пару часов, пока мой сменщик не заступит на пост. Тебе когда на работу?
‒ Третьего. В понедельник. Две операции пустяковых. Важно, чтобы девчонка воспаление от переохлаждения не подхватила. После моего вмешательства девочку в больницу уже точно везти нельзя. Вопросов не оберёшься. А сидеть как-то не сильно охота.
‒ Всё будет пучком, брат. Девочка далеко не одуванчик. С моста сбросили, сама до берега добралась, до сторожки доползла, две остановки сердца. Жить очень хочет. А мы поможем. Ведь так?
‒ Именно так, брат. Именно так. Поехали.
