– Пришла, – облегченно сказала Евгения Михайловна, семеня в прихожую.
Но это оказалась соседка, пришедшая по какой-то житейской надобности. Она прошла на кухню и стала о чем-то шептаться с хозяйкой.
«Интересно, – подумала я, откладывая в сторону недосмотренный альбом, – почему она не дала мне третий?» Я встала и прислушалась – разговор с соседкой был в самом разгаре. Ну, не убьет же она меня, даже если и увидит. Я быстро подошла к шкафу, вытащила третий альбом и стала его просматривать. То же самое. Только в конце – стопка не закрепленных еще фотографий и газетных вырезок. На снимках Ежов. И заметки из газет тоже о нем. Наверное, Евгения Михайловна не хотела, чтобы я знала об увлечении ее дочери. На всех фотографиях Ежов запечатлен в гордом одиночестве; другие, где он, по-видимому, был снят в чьем-то обществе, были аккуратно обрезаны, так что остался только он один. Я закрыла альбом и сунула его на место. И как раз вовремя: соседка собралась уходить.
Евгения Михайловна проводила ее, снова нырнула на кухню и вскоре появилась оттуда с подносом в руках.
– Давайте пить чай, – пригласила она.
Я подсела к столу.
– А Вика вчера не звонила? – спросила я, размешивая сахар.
– Нет, – грустно покачала головой Евгения Михайловна.
– Да, молодежь, – я сочувственно покачала головой, – совершенно не думают о родителях.
– Может, она и звонила, – начала защищать дочь Евгения Михайловна, – но не дозвонилась, знаете ведь, как у нас связь работает.
Я с ней согласилась.
– Вы не знаете, у кого Вика может сейчас быть?
Ответ был отрицательным. Тогда я решила расспросить Евгению Михайловну о Ежове.
– Вика давно поет в группе? – начала я издалека.
– Несколько месяцев, – нехотя ответила она.
– А как она попала в группу?
– Она была в группе, как это называется… фанатеев…
– Фанатов, – поправила я ее.
– Ага, фанатов «Вывиха», – кивнула она, – вот ведь название. Там объявили конкурсный набор в новую группу. Она решила пойти. Не знаю, как это у нее получилось, она ведь петь никогда не училась, но ее взяли.
– Природный талант, – польстила я Вике, чтобы доставить приятное матери – приличных голосов в «Пчелках» не было, как, впрочем, и в «Вывихе». Видно, Ежову понравилась ее внешность.
– Вы знакомы с ее продюсером? – приблизилась я, наконец, в разговоре к Ежову.
– С Андреем… – Евгения Михайловна растерянно посмотрела на меня, – с Андреем Николаевичем?
– Ну да, с Ежовым.
– Нет, незнакома, – она подняла чашку и принялась пить чай с такой жадностью, словно сорок лет бродила по пустыне с Моисеем.
