Ради раба | страница 52
– Господин Стайн, – подсказал он.
– Ну да, ну пусть господин Стайн, могу я сходить в туалет?
Стайн несколько секунд помолчал, указал на дверь в ванную.
– Иди.
Элон понес Ада в ванную, посадил его на унитаз для рабов. Мальчик испражнялся водой и блевотиной, тряпка мешала, наполовину выйдя. Стайн стоял у порога, глядя на красавца.
– Пошел вон, – сказал он Элону. – Иди в комнату для игр, выберешь маятник грамм на четыреста, повесишь себе на яйца и жди.
Элон ушел, говорить «да господин» или «пожалуйста, не надо» ревностная ярость не позволила. То что Стайн этого не заметил, вызвало новую вспышку ярости, самодур, обычно строго следящий за исполнением правил, был одурманен Адом. Зверь спустился в комнату игр, выбрал груз и прицепил к яйцам, боль знакомо облизала сознание, маятник, реагируя на движения, вращаясь, тянул мошонку вниз. Элон почти обрадовался знакомому чувству, которое заглушало ярость, что он может дать Аду? Мальчик бередил какие-то потаенные струны души, пробуждал опасные чувства, которые не позволены рабу, вселял надежды, которым не суждено сбыться, словно он пришел поиздеваться над Элоном еще и морально, будто жизни мало было только физических страданий и она хотела раздавить его во всем. Перебивая физическую боль, в груди растеклась боль души, Элон еще раз убедился в правильности своего решения, выгнать Ада, так будет лучше для всех.
Глава 7. Первый шанс.
В комнату вошли Алетта и незнакомый красивый господин.
– А где? – огляделась Алетта.
Элон молчал, привычно сохраняя равновесие, зверь был подавлен и старался выглядеть незаметным.
– Ты сегодня особо хорошо выглядишь. Это господин Парис. Поприветствуй его.
Высокий яркий господин улыбнулся улыбкой любимца судьбы. На мужчине были только светлые брюки, светлые волосы господин собирал в хвост.
Глаза Элона застилала пелена слез, он смотрел в пол, не поднимая глаз на господ. Зверь опустился на колени, начал целовать босые ступни мужчины. Парис разулся у дверей, идя в гости, он предусмотрительно не надевал носки. Будут рабы, будет какой-то странный этикет, а мокрые носки – гадость похлеще мокрых пальцев ног.
– Красивая зверюга, ну, здравствуй, здравствуй, – мужчина отошел, расслабленно упал в кресло, положил щиколотку на колено. – Где ваша красота неписанная?
Элон поднялся и отошел, замирая.
– Где Ад? – спросила Алетта.
– У господина Стайна, – бесплотно выдохнул Элон.
– Его Стайн трахает.
Парис неопределенно повел плечом.
– Ну, хоть кофе дайте тогда, – ярко улыбнулся он.