— Как ты меня нашел? — я задыхалась.
— Я на мага учусь, выпускной класс. Считай, что тебе очень повезло с этим.
Хватило лишь одного взгляда на тварь, чтобы желание съязвить пропало. И ведь я не боялась смерти — наоборот, даже рассчитывала, что этим и выпутаюсь из неприятностей. Но когда смерть — да еще и с человеческой улыбочкой — совсем рядом ходит, то думать о преимуществах гибели не получается. Да и не слишком хочется быть… сожранной. Это уж совсем неправильная смерть.
— Ты можешь ее убить, Эльрик?
Он тоже оглянулся на тварь, пожал плечами.
— Ранить точно смогу. Она этого огня сильно боится. Но пока орать будет, другие сбегутся.
— И что нам тогда делать?
— Ничего. Спокойно спим до утра. Она или вовсе уйдет, или при свете дня станет слабее — тогда я с ней уж легко справлюсь. И потом мы идем к некроманту.
— Нет!
— А-а… Ну тогда я утречком ухожу, а тебя туточки оставляю. Ты со слабой гакой справишься?
Меня обуревала злость:
— Развяжи мне руки!
— И что, думаешь это поможет? — он снова смеялся. Да что он за человек такой — что бы ни случилось, постоянно хохочет?
Я не стала на этот раз приглядываться к оскаленным зубам твари:
— Руки развяжи, потому что мне больно. И застой крови может случиться. Ты меня своему некроманту с ампутированными кистями поведешь?
Он недоверчиво нахмурился:
— То есть ты согласна?
— То есть ты не оставил мне выбора.
Эльрик удовлетворенно кивнул, вытащил из сапога маленькое лезвие и разрезал веревки. Растирая онемевшие запястья, я уселась на землю:
— И что теперь?
— Спи теперь, чужестранка. Спи. Гака в круг не пройдет, а огонь не даст замерзнуть.
Сам тут же улегся на землю, подоткнул руку под голову и уже через пару минут засопел. Я попыталась не обращать внимания на подвывающую всего в двух шагах тварь и тоже легла. Холодно и неуютно, но до смерти тут вряд ли обмерзнешь. Прикрыла глаза. Тайишка словно только что появилась — до сих пор сидела бесшумно:
— Спасибо, Оль! Ну, что спасла нас обеих… Некромант поможет! А если он злым окажется, тогда уж с чистой совестью и помрем.
— Ты спятила? Я этому гаденышу лапшу на уши вешала. Он нас отсюда вытащит, потом снова сбежим.
— Это ты спятила!
— Заткнись! Знаешь, Танюх, для той мямли, которой ты являешься, ты слишком много говоришь!
— Я просто жить хочу… — проблеяла моя подселенка и снова захныкала.
Я в ответ лишь зубами скрипнула. Это же надо быть настолько… никакой! Не могли меня переселить в какую-нибудь грозную воительницу? Я бы все равно самой собой оставалась, но хоть было бы не так стыдно называть ее напарницей.
