— А потом?
— Я буду с тобой пока не стану идиотом, который тебе не нравится.
— Предложить тебе больше я не смогу.
— Согласен, — прикусив её за горло, я услышал низкий стон и грубовато потребовал, — Разденься, — она с готовностью сдёрнула футболку и я благоговейно очертил ладонями округлости груди. — Чего ты хочешь?
— Тебя, — она улыбнулась открыто и огладила свои бока, сводя пальцы между расставленных ног и цепляя под моими штанами напряжённую головку.
— Развернись спиной.
Девушка отвернулась. Я толкнул её вперёд, заставляя опереться локтями о стол. Косточки позвонков, едва выступая, тянулись цепочкой к крестцу с ямочками по бокам и упирались в упругие ягодицы. Освободив член, я приложил его между половинок, потирая о покрывшуюся мурашками кожу. Она выгнулась и, не удержавшись, я скользнул пальцами между влажных складочек.
— Не тяни, — хрипло попросила она.
— Насадись сама.
Она приподнялась и, направив член в его лоно, я дёрнул девушку вниз.
— Продолжай, — мне безумно хотелось швырнуть её на стол и забиваться до самого основания, чтобы она не смогла вздохнуть, пока я не залью её спермой, но именно сейчас тело было не способно на подвиги. Слегка придерживая стройные бёдра, я медленно приближался к краю. Девушка всё быстрее насаживалась на член, издавая короткие стоны. Когда я шлепнул её по попке, оставляя отпечаток, вскрикнула и приподнялась, опираясь грудью на стол и открывая вид на влажный розовый вход.
— Добей меня, — слишком соблазнительно простонала она и, повернув голову, позволила мне увидеть как горят её глаза.
Поднявшись, я погрузился в неё резким толчком, ударяясь яйцами по складкам и вероятно задевая клитор, потому что она прогнулась сильнее, рвано дыша. Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы девушка забилась в оргазме. Придавив её к полированной поверхности, я не позволил ей сползти, пока сам с хрипом не кончил, опускаясь на её влажную спину и прихватывая зубами лопатку.
— Ты кусаешься, — сообщила она, придушенно. — Мне нравится. У нас так принято, если очень нравиться партнёр.
— А ты меня укусишь?
— Прости, боюсь не сдержаться.
— Но тебе хочется? — пытал её, оставаясь наполовину твёрдым.
— Очень, — скулила она, распластавшись на столе, совершенно разомлевшая. — Почему ты не спрашиваешь, как меня зовут?
Я застыл. Как объяснить, что до смерти боюсь, что она не скажет, и потом я не посмею спросить уже никогда.
— Хочешь знать?
Развернув девушку к себе, я усадил её поверх бумаг и ненужного уже планшета и, тяжело дыша, уткнулся во взмокшее плечо.
