Я и не догадывался о том, что эта поспешность привела бы меня к гибели, если бы обстоятельства не задержали корабль в пути.
Поэтому я с легким сердцем поднял парус за три дня до прибытия «Воклюза», запоздавшего по причине аварии.
Разумеется, мне пришлось сделать остановку в Обоке, чтобы взять партию гашиша. Я прибыл туда уже поздно утром, после того как все слабеющий ветер заставил нас более двух часов лавировать перед входом на рейд.
Чтобы наверстать опоздание, я рассчитывал сняться с якоря на рассвете следующего дня, как только береговой ветер позволит мне обогнуть Рас-Бир.
Я велел постелить мне на террасе из-за жары, особенно тягостной в тот вечер, и быстро уснул, убаюканный вялым ритмом моря, скованного штилем, которое оставляло фосфоресцирующие языки прибоя на пляже у подножия дома.
Около полуночи меня внезапно разбудил знойный хамсин, северо-восточный ветер, неожиданно приносящийся из пустынь яростным ураганом. Я поспешно вернулся в дом, чтобы закрыть все окна и двери, опасаясь, что крышу сорвет сквозняком.
Песок с треском хлестал по деревянным перегородкам второго этажа, в то время как ветер свистел и завывал в щелях. Я сразу же вспомнил об «Альтаире», который оставил на двух легких якорях; но на его борту были четыре матроса: наверняка они бросили еще один большой якорь.
Тем не менее я выбежал на пляж и увидел, что Мола и Кадижета, которые должны были находиться на судне, волокут к воде хури. Они сошли на берег, уповая на хорошую погоду, и ураганный ветер застал их на окраине деревни, в небольшом оазисе, где были их стада и их жены. Отчитывать их было некогда; я впрыгнул вместе с ними в лодку, и нас понес ветер.
«Альтаир», повернувшись к ветру боком, дрейфовал на якорях, приближаясь к рифу.
Два матроса, оставшиеся на борту, попытались бросить большой якорь, но в панике плохо закрепили шток, и он соскользнул, из-за чего якорь лег плашмя на дно и волочился за судном.
Риф был в полукабельтове от «Альтаира», я понял, что судно погибнет. Однако мне удалось подняться на борт, и я попытался предпринять отчаянный маневр, так как времени разогреть мотор у меня не было.
Оба якоря, только и тормозившие дрейф, имели еще по три смычки цепи на борту; я велел закрепить их на корме и освободил от крепления на носу, ударами топора срубив битенг крамбола, чтобы ослабить глухой узел и дать судну встать кормой к ветру. За какие-то мгновения оно подошло совсем близко к рифу, но цепи натянулись, и корабль, вовремя развернувшись на якорях, сел форштевнем на мадрепоровый нарост. Этого препятствия оказалось достаточно для того, чтобы облегчить якоря, которые хорошо углубились в грунт. Теперь можно было выбрать большой якорь и как следует закрепить шток. Каким-то чудом я сумел втащить его в хури, не опрокинув лодку. Когда ее отнесло на полкабельтова по ветру, у меня наконец появилась точка опоры.
