Если бы она прислушивалась лишь к своему сердцу, то не вернулась бы на «Нептун», а следующим пароходом поплыла бы во Францию, но голос разума подсказывал ей, что после такого необдуманного поступка отец лишит ее средств к существованию, ибо, несмотря на весь оптимизм своей любви, она прекрасно понимала, что ее возлюбленный «из бывших» не выдержит испытания нищетой. Поэтому надо было найти убедительный предлог, например ухудшение здоровья, который не позволял бы усмотреть в этом внезапном возвращении даже малейший намек на каприз. У нее будет четыре дня на размышления, пока пароход не достигнет Джибути.
«Нептун» не спеша скользил по каналу, окруженный покоем прозрачной ночи, и большая утренняя звезда поднималась над безмолвием пустыни. Джаз в салоне умолк, и последние запоздалые парочки разошлись одна за другой. Прогулочная палуба была пуста. Вдруг крики женщины и чьи-то глухие проклятья разбудили старшего юнгу, ночного вахтенного, прикорнувшего в коридоре среди бесконечных пар обуви. Громко хлопнула дверь, и силуэт господина де ла Уссардьера, весьма легко одетого, прошмыгнул в каюту напротив. В тот момент, когда вахтенный, которому подобные ночные происшествия были не в диковинку, прибыл на место, дверь каюты «люкс», расположенной по правому борту, раскрылась и показалась мадемуазель Вольф в накинутом наспех пеньюаре, со сверкающим взглядом, грозная и ужасная. Вахтенный в страхе попятился назад.
— Вы ведь видели, правда? Вы свидетель… Идите и приведите сюда комиссара.
— Но, мадам, успокойтесь! Этот человек не был злоумышленником, я разглядел господина генерального агента, он просто хотел пошутить…
— Ваше мнение меня не интересует, я хочу видеть комиссара, вы понимаете?
— Он спит, мадам, и потом в такой час…
— Довольно говорить! Отправляйтесь поскорее за ним, а не то я сама разбужу капитана.
Уже стали открываться двери в другие каюты, но Агату, находившуюся во власти крайнего возбуждения, похоже, не пугал скандал; можно было подумать, что она его нарочно провоцирует.
О том, что произошло, догадаться нетрудно: господин де ла Уссардьер, не сомневаясь в успехе внезапной атаки, вошел в каюту к мадемуазель Вольф, воспользовавшись своей отмычкой. Он рассчитывал застать ее врасплох спящей и сомкнуть ей уста поцелуем, впрочем, он был уверен, что она не посмеет закричать, оказавшись в каюте наедине с господином в легком одеянии. В самом деле, найти благопристойное объяснение для столь интимной ситуации в ночное время было затруднительно.
