Как известно, материалистическая переработка гегелевской диалектики предполагает высвобождение диалектического метода из пут гегелевской системы. Идеалистические вариации на диалектическую тему, напротив, нисколько не стесняет идеалистическая система. Предпринимаемая Маркузе «реформа» Гегеля не задевает его системы. Поэтому он старается уверить, что «радикальное изменение гегелевской диалектики Марксом означает не извлечение философского метода из определенной философской системы, а открытие вновь открытого Гегелем и снова прикрытого им диалектического движения исторической жизни»[40]. Марксова диалектика таким образом, согласно Маркузе, не только не является принципиально новой, коренным образом отличной от гегелевской и противоположной ей, но она является лишь возвращением к пройденной и превзойденной Гегелем ступени развития. Марксизм по Маркузе, это — раннее гегельянство. Вполне естественно, что при таком чудовищном извращении марксизма «невероятным кажется… отход последующей интерпретации Маркса (также — sit venia verbo — и энгельсовской), которая думала свести отношение Маркса к Гегелю к известному изменению гегелевской «диалектики», в свою очередь совершенно опусташенной»[41]. Эти слова говорят сами за себя. Отказ от идеалистической системы Гегеля является для Маркузе опустошением диалектики. Материалистическому «изменению» диалектического метода противопоставляется мистически-виталистическая реставрация идеализма раннего Гегеля. Маркузе следовало только к числу «невероятных интерпретаторов» Маркса присоединить и… самого Маркса.
В добавление к сказанному о том, как «интерпретирует» Маркузе отношение Маркса к Гегелю, мы отметим еще одну его «достаточно углубленную интерпретацию». «Гегель имел в виду процесс овеществления и его преодоление как основное содержание человеческой жизни, которое Маркс изобразил затем как основной закон исторического развития»[42]. «Маркс описывает процесс овеществления и его преодоление… как овеществление жизни в капиталистическом товарном производстве»[43]. Марксово отношение к Гегелю, которое, как мы слышали, не ограничивается извлечением и изменением метода, оказывается, состоит в сохранении важнейшего устоя гегелевской системы абсолютного идеализма: понимания материального как инобытия идеи, а самосознания как преодаления этого отчуждения. И это отождествляется с насквозь материалистической гениальной теорией товарного фетишизма, с разоблаченным Марксом овеществлением в идеологии капиталистического общества материальных общественных отношений!
