— Да пожалуйста, — усмехнулся сиид.
— Пожалуйста спасибо большое! — Сейфер успешно спародировал его усмешку, оставив за собой последнее слово.
На нас уже с любопытством смотрели члены группы «А», Ксу и Квистис. Заметив это, Сейфер прекратил пикировку и замолчал. Я присел на сидение. Рядом расположился Зелл, недовольно ворча себе под нос.
Рискну предположить что между Даггертом и Сейфером есть некая взаимная неприязнь, что ещё добавляет нам шансов на провал. Группа не только не сработавшаяся, она вообще взрывоопасная. Надеюсь что Сейфер не решится устраивать разборки в ходе операции.
Я покосился на Даггерта. Золотой мальчик, значит? Не знаю что имел в виду Алмази, с Хэггом я никогда особо не общался, наверно наше официальное знакомство состоялось только что. Я слышал только то, что он — очередной самородок в активе Сада. Может поэтому это так злит Сейфера? Что не он один такой выдающийся. Два самородка в одной группе — это перебор. Хотя какое мне до этого дело? Пофигу.
Снаружи раздался характерный звук раскрывающихся створок док-камеры.
— Началось, — тихо произнёс Зелл. — Я немного нервничаю.
— Не обоссысь! — усмехнулся Алмази. — Мне бойцы с мокрыми штанами ни к чему, перед гальбадианцами стыдно.
Зелл уже было открыл рот, но тут наш катер пришёл в движение.
— Эс, — Сейфер повернулся ко мне. — У нас есть незавершённое дело, я не забыл. Предлагаю пока забыть о нём, идёт? Не на работе.
Я внимательно посмотрел на Сейфера. Тот, сдвинув брови, ждал.
— Идёт. Сейчас не время сводить счёты.
Сейфер одобрительно хмыкнул. Наше судно начало набирать скорость.
Не хотелось признаваться даже самому себе, но и я ощущал некое беспокойство. Это мой первый настоящий бой. Не считая тренировочных поединков с тем же Сейфером, мне не приходилось обнажать клинок против людей. У меня достаточный опыт сражений, но всё — с тварями, а это совсем другое. Лунные чудовища просты и легко читаемы. Ими движет неутолимая жажда убийства. Голод. Что угодно, это просто дикие агрессивные животные. С людьми всё иначе. Я даже мелкую преступность в Баламбе не особо гонял. Хотелось верить, что на этом полевом экзамене я справлюсь и рука моя не дрогнет. А ещё — что я не войду во вкус. Язык боли и страданий — не тот диалект, на котором я хотел бы говорить. Язык боли и страданий…
Я невольно поёжился, за что заслужил насмешливый взгляд от нашего командира. Вот уж точно кого никак не заботят предстоящие испытания. Банальная обыденность, не более.
