Войско Онхудая, войско окраинного доржинкитского улуса, никогда не сходилось в битве с врагом, который обладал бы пушками, – ни с русскими, ни с китайцами. Дикие степняки, воины зайсанга Онхудая не умели давить сопротивление; их обычаем было внезапно напасть и растерзать, а ломить врага, гнуть его, теснить шаг за шагом, держаться под обстрелом, – нет, такому степной разбой их не учил. Потому при первом же залпе левое крыло орды – зюн – сразу откололось и завернуло налево, огибая редут, а правое крыло – барун – завернуло направо, огибая ретраншемент. Хошун – «клюв» орды – с разгона влетел в ущелье между редутом и ретраншементом и завяз в узости, а сзади его подпёр запсор, основная сила войска.
Ворота крепости были затворены, а куртины загрохотали мушкетной пальбой. Пули вышибали джунгар из сёдел, всадники сталкивали друг друга во рвы, пространство между редутом и ретраншементом превратилось в долину погибели, которую поперёк перехлёстывал беспощадный железный ливень ружейного обстрела. Пути назад не было, и джунгары рвались вперёд, прочь из западни. Потеряв половину воинов, хошун еле выдрался из теснины и помчался на простор, а вслед ему харкали картечью две батареи с двух бастионов. Запсор беспорядочно столпился, закружился сам в себе, избегая смертельной ловушки, и в гущу конников били картечью две другие батареи с двух других бастионов. Джунгар охватило смятение, они уже не понимали, куда им скакать, кого рубить, откуда их косит артиллерийский огонь. Воины запсора поворачивали коней, и запсор стремительно рассеивался по степи. Снежные подступы к русской крепости, дорога к воротам и рвы были густо усыпаны телами людей и коней; раненые люди стонали и пытались уползти, а раненые кони ржали, поднимались и падали обратно в сугробы.
Войско Цэрэн Дондоба приблизилось к ретраншементу, однако нойон, услышав канонаду, остановил свою белую верблюдицу и предостерегающе поднял руку. Впереди в темноте сверкало и рокотало. Нойон понимал, что это значит: стрельба из русских пушек ничем не отличалась от стрельбы из китайских пушек. Вестники-элчи с криками помчались по рядам всадников, распространяя приказ нойона не двигаться с места. Верблюдица Солонго, задрав голову, жевала жвачку и отфыркивалась от снегопада.
– Доржинкитский тарбаган вместо гамбира укусил навозную лепёшку, – ухмыльнувшись, сказал Дондоб своим спутникам, советникам из числа опытных воинов. – В эту ночь мы напрасно лишили оружие отдыха.
