— А я, хозяйка леса, кикимора, правды и справедливости искать пришла. Да видно, нет её и здесь. — прошипела старуха.
— Отчего же бабушка. Говорите, какая несправедливость с вами приключилась? — раздался за моей спиной голос Данко. Я обернулась. Данко наперевес с топором, стоял словно доблестный воин. Даже залюбовалась слегка.
— Лихо бродит, в моей части леса. Как порушили охранные деревья, так и забралось оно в лес. Ходит зверье, да люд губит, а они все на меня серчают. Помогай хозяйка. Мне как сорока принесла, что у нас новая ведьма, так к тебе и в путь-дорогу и собралась. — вздохнула кикимора. — Боюсь, совсем Лихо распоясалось, пока меня нет.
— Не горюй бабушка, пойдем мы с тобой в западные владения Северного Леса. Одолеем Лихо. Дай нам три дня. По истечению третьего, к тебе явимся.
И с этими словами, наш новый леший, взвалил меня на плечо и понёс к избе.
— Ты опять?! — завопила я. — Да здорова я уже, сама идти могу.
— Вот что Велимира, я сам к кикиморе на подмогу пойду, а ты слаба еще. Силы побереги. — проворчал Данко.
— Ах ты воспитатель паршивый, указывать мне удумал? Ставь на землю давай, кому говорю! — заорала я. — Ты смотри, пятнадцать лет отроду, а он меня учить вздумал!
— Мне двадцать этой весной было. — пробурчал Данко.
— И что же? Я сказала что пойду сама проблему решать, хочешь помогай, а если нет, так не мешай!
Данко стушевался. И поставил меня на землю. Дойдя до избы, я не пригласила его внутрь. Меня возмущали поступки парня. Я с силой захлопнула дверь, и фурией влетела в дом. Дядька Никодим выронил скалку, которой раскатывал тесто.
— Чего это ты, Велимира, злая такая? — усмехнулся он.
— А чего это дядька, все меня так опекают. Молодая я, да. Да только сама решение принимала, ведьмой быть. А вы со мной, как с ребёнком носитесь! — выпалила я. — Вот даже Данко, без году неделя как стал моим лешим, и тот со мной нянчиться!
Никодим хитро улыбнулся.
— С чего это ты решила, что как с дитём? Ты девица красивая, стан лебединый, а он молодой. Чего уж тут странного-то.
Я засмеялась, громко и насмешливо. Только насмехалась я скорее над собой.
— Дядь Никодим, какая красота? У меня одно достоинство — глаза. И того за линзами очков не видно. — я не могла скрыть горечь в голосе. — Да я в двери, с трудом прохожу! Это уж точно, лебединый стан. Где вы видели толстого лебедя?
Домовой фыркнул и ответил.
— А ты, дурочка, в зеркало присмотрись. Может и увидишь чего нового.
Я кинулась к зеркалу, что за печкой стояло. И чуть не обомлела. Это была я в зеркале, и не я вовсе. И вправду симпатичная девушка, худенькое лицо, грива шелковых волос, аккуратные черты, и глазищи на пол лица. С длинными ресницами. Вполне милая особа. Только сейчас заметила, что всё это время, очков на мне, не было, и проблем со зрение не наблюдалось.
