- Да все на месте стоит.
- Отец мой как?
- Да что ему подеется?
- Ну, не волнуйся, жди. - Он ласково потрепал ее плечо и быстро зашагал к выходу.
Уже открывая дверь, услышал испуганный голос Маши:
- Кто же наказывал, чтоб я пришла?
И ответ хозяйки:
- Тимошка наказывал. Знать, Василий велел.
Прапорщик с довольной ухмылкой натянул козырек на самые брови, пряча лицо от солнечного света.
Он шел, смело расталкивая толпу. Он знал, что на него смотрят: на его плечах солнце ярко золотит парадные погоны.
Успенская площадь на окраине города необычно оживленна. Призывники, приехавшие и пришедшие из волостей, столпились у военкомата. На телегах родственники, жены. Многоголосая пестрая толпа напоминает цыганский табор, заполнивший не только площадь, но и улицу до самого Успенского кладбища.
Переливы гармоник, грубая матерщина, озлобленные окрики, женский плач...
Какой-то разудалый гармонист забрался на ограду кладбища - чтобы всем слышнее было! Из толпы к ограде потянулись молодухи. Выкрикивали частушки, раздирая рты, будто старались перекричать толпу.
...И я тоже страданула
свово Ваню обманула...
хрипло пела захмелевшая мещанка, вытирала с лица пот и щурилась от яркого солнца. Назло тоскливому страданию второй гармонист где-то рядом резанул веселую "досаду". И тут нашлись голосистые певуньи:
...Ой, досада, ой, досада,
мать корову продала!
А еще берет досада
меня замуж отдала!
Какой-то шутник, пронырнув между молодухами, вытянулся перед ними в дурашливой позе и заорал во все горло:
Ой, досада, ой, досада,
потерял штаны у сада...
Шарил, шарил - не нашел,
без штанов домой пришел!
Толпа дружно грохнула, а шутник выпучил глаза, будто не понимает, над чем люди смеются:
- Чаво раздираетесь? Знать, комиссар вас накормил?
- А ты что - голодный? - крикнул кто-то из толпы.
- Кашу жду! Комиссары пшено ищут по селам. Нас на фронт, а сами тут будут объедаться да наших баб шшупать.
Гривцов все замечал, все слышал. Остановился, чтобы оглядеться. Каждого из своих приветствовал кивком головы. "Все на местах", - отметил удовлетворенно.
Увидел родственников из Падов - отчаянного гуляку Ваську, прозванного по-уличному "Карасем" за рыжую большую голову, почти без шеи, приросшую к плечам.
Карась стоял у телеги и тянул прямо из бутылки мутную жидкость, изредка сплевывая и чертыхаясь.
- Зажуй, Вася, корочкой, зажуй, дух отобьет, - уговаривал Карася толстый мужик с бородой, видимо хозяин телеги. - Ты где ночевал-то?
