По рассказам мангазейских казаков, записанным Г. Гмелиным, знаменитый Пенда отправился в свой легендарный поход потому, что он так много слышал о подвигах своих предшественников, что захотел сделать своё имя столь же знаменитым и громким в памяти потомков. Значит, им двигала жажда славы и великих дел. Не только желание найти богатые охотничьи угодья, лежбища моржей, но и стремление стать первопроходцем, первооткрывателем, первым ступить на землю, на которой ещё никто не бывал, разрешить географическую загадку заставляло многих землепроходцев идти в рискованные путешествия. Отсюда и стремление утвердить и защитить свой приоритет в каком-либо открытии. «А преж, государь, меня в тех местах никакой русский человек не бывал», — с гордостью писал в своей челобитной Пётр Бекетов. Примером этого является и спор между С. Дежнёвым и М. Стадухиным о приоритете открытия Берингова пролива. «А с Колымы реки итти морем на Анадырь-реку, — писал С. Дежнёв в одной из своих «отписок», — есть нос (т. е. мыс. — В. Ш.), вышел в море далеко, а не тот нос, который от Чухочьи реки лежит, до того носу Михайло Стадухин не доходил».
«Отписки» и «скаски» землепроходцев — это не просто рассказы об их походах и описания открытых ими «землиц», это ещё и человеческие документы, рисующие нам внутренний облик их авторов. В них они предстают перед нами людьми, обладающими большим природным умом, жизненным опытом, закалёнными в борьбе, проникнутыми духом предприимчивости и любознательности. Сибирь давала широкий простор для проявления этих личных качеств, их ума и воли.
Как бы ни были велики заслуги землепроходцев, они всё же были только авангардом широкого народного потока, устремившегося вслед за ними на восток. Сразу же после похода Ермака, с конца XVI века развернулся массовый приток в Сибирь переселенцев из европейской части страны. Это были главным образом черносошные, помещичьи и монастырские крестьяне, бежавшие сюда от растущего феодально-крепостнического гнёта, от произвола помещиков и властей, надеясь обрести здесь «землю и волю». По мере продвижения землепроходцев на восток и присоединения новых территорий туда направлялся и поток крестьянской колонизации. Из этих вольных поселенцев и сложилась подавляющая часть русского сибирского населения. Именно вольнонародная колонизация сыграла решающую роль, правительственные мероприятия по заселению Сибири не дали существенных результатов. Уже к концу первой четверти XVIII века русские поселенцы составляли не менее 70 процентов всего сибирского населения.
