Она вырвала руки из его хватки.
— Я защищала себя от участи стать шведским столом, если ты это подразумеваешь.
Темные глаза сощурились.
— Я поклялся заставить человека, который ранил моих питомцев, заплатить ужасную цену.
Его питомцы?
— Ты можешь попытаться.
Он вскоре узнает, что она прекрасно дает отпор.
И толпа разразилась новыми воплями и возгласами.
— Я не пытаюсь, солнышко, я делаю, и всегда держу слово. Я сказал, что виновник заплатит… но не сказал как именно. — Лазарь играл кончиками ее волос. — Раз ты мой друг, мне придется придумать подходящее наказание.
Камео зашипела.
— Тронешь меня рукой, и я…
— Пойдем. Я знаю.
Что!
Несчастье вновь ударился об ее череп. Острая боль прострелила виски.
Лазарь наклонился, его рубашка натянулась под мышцами. Его веки прикрыли радужки, пылающие диким огнем, его свирепость резала не хуже обоюдоострого меча. Он почти… пугал. Нет. Он пугал. Только настоящий воин мог проникнуть ей под кожу.
— Солнышко, я знаю, как ты говоришь, выглядишь и что чувствуешь, когда испытываешь наивысшее удовольствие.
У нее перехватило дыхание, из легких вышел весь воздух. Ее кости размякли, а колени задрожали. Не простое удовольствие… он сказал наивысшее.
Он лгал. Должен лгать. Никто никогда не доставлял ей даже крупицу удовольствия. За исключением…
Несчастье стер воспоминание о первом оргазме, который она не симулировала.
Эта мысль ее убивала. Такая потеря была бы насилием, изнасилованием ее разума.
Злость Лазаря вернулась в мгновение ока.
— Что ты здесь делаешь, Камео? Почему вернулась на землю мертвых?
Что бы между ними не случилось, какое бы удовольствие она не испытала, очевидно, конец был бурным.
«Следовало остаться в Будапеште с друзьями».
Когда она отступила от него, Несчастье поглотил ее тревогу и прошептал разговоры, которые велись в толпе.
— Бьюсь об заклад, он убьет ее… с наслаждением.
— Как бы мне увидеть эту смерть?
Глядя на Камео, Лазарь приказал:
— Оставьте нас. Сейчас же.
Команда была произнесена мягким тоном, но все же толпа исчезла за секунды, оставив столы и товары без вопросов. Солдаты и лошади унеслись прочь.
Лазарь был королем, его слово — закон, а власть бесспорна. Он олицетворял бога среди людей. Камео вновь задалась вопросом, знал ли Лазарь о Несчастье? Должен, учитывая, что прочел часть ее мыслей. Он хотел ее смерти, также как и Алекс?
Она никогда не винила Алекса в предательстве. Нет, она винила страх.
Когда она сбежала от ловцов, то вернулась к Алексу и, окровавленная и с переломанными костями стоя на коленях в мольбе, рассказала ему о ящике. Он кинул свой меч, присоединился к ней на полу и заключил в объятия. Камео решила, что он начал ее понимать.
