же, мурзилка. Шестой годик ей пошел, а видел раза три, не больше...
А почему так? — спросил Огарков.
А все так! Все с места на место колесишь! Я, други, все границы изъездил. Везде служил. Девятнадцать лет в погранвойсках, не шутка сказать. Всего повидал, а вот живой сижу среди вас. За операцию против хунхузов был награжден золотыми часами. Жалко было носить, да носил. Часы — штука нежная, но нужная И вот уже в Таджикистане как-то ловили басмачей. Главный их, какой-то «святой», пошел на меня с саблей. Я тоже выхватил свою, но, прежде чем успел ее занести, басмач ударил саблей, я парировал удар, он снова ударил, я вновь парировал, тогда он ударил в третий раз, полоснул меня по руке. И мог же ведь кисть отсечь, а нет, удар пришелся по часам, он их разрубил пополам, только вот шрам остался. — Капитан расстегнул рукав и показал шрам.
Да, вы счастливый человек, — сказал я. — Как мне пришлось наблюдать на войне, «счастливыми» всегда оказываются умелые, храбрые люди, «несчастными» — трусы и лентяи. Что, не так разве?
Я же говорю, что со мной не пропадете! — хитро подмигнул мне Львов.
А вы, товарищ капитан, про мину расскажите, — улыбаясь, попросил связной.
Не поверят, — махнул рукой Львов и налил себе третью чашку чаю.
Расскажите! Если поверили двум случаям, то поверим и третьему, — сказал я.
Ну что ж — раз просите, тогда расскажу... Значит, был такой случай. Попали под минометный обстрел. Кричу ребятам: «Ложись!» Поблизости как раз были вырыты какие-то ямы на скорую руку. Народ быстро попрятался в них, и я полез в одну яму. Сижу пригнувшись и переговариваюсь с комиссаром. Он сидит в соседней яме, шагах в пяти от меня. А фашисты все стреляют и стреляют! Мин у них, видимо, пропасть. Ну, вскоре все это надоело. Три дня не спал, и стало меня клонить ко сну. Задремал. Как долго дремал, не знаю, но вдруг у самого уха услышал дьявольский свист, открыл глаза и снова зажмурил: у моих ног в землю врезалась мина!..
Интересный случай! — сказал Огарков, заерзав на стуле, и неизвестно чему рассмеялся. Это иногда бывало с ним.
А мне не до смеху было, товарищ лейтенант, — сказал Львов. — И не до раздумий! — Он сердито посмотрел на Огаркова.
Что же вы сделали? Как же остались живы? — на этот раз участливо спросил Огарков.
Львов широко улыбнулся:
А я схватил проклятую мину за хвост и выбросил из ямы!
И она не разорвалась? — затаив дыхание, спросил Огарков.
Разорваться-то она разорвалась, да только шагах в двадцати от меня. Счастлив я после этого или нет?
