Бревно покатилось на мост, а по технику-лейтенанту из запаса — с трех сторон ударили три снайпера. ..
Ведя на ходу огонь из пушек, танки уже неслись по пляшущим бревнам на вражеский берег.
Цигарка
Я сидел в землянке командира полка, когда вошел майор, новый помощник начальника штаба, прибывший недавно из Москвы, и, загадочно улыбаясь, положил перед полковником коробку табака «Золотое руно».
Имею честь знать, товарищ полковник, что вы курильщик особой статьи, — начал он своим скрипучим голосом. — Сам-то я не курю, здоровье не позволяет, но эту коробку захватил на всякий случай, думаю — подарю кому-нибудь на фронте...
Полковник вынул трубку изо рта, поблагодарил майора за столь ценный подарок, спросил, как он устроился, не нуждается ли в его помощи и, услышав в ответ, что тот еще не успел «сориентироваться в обстановке», усмехнулся в свои пышные богатырские усы. Потом, повертев коробку в руках, он сунул ее в ящик стола, где у него хранились разных сортов табаки — от уральского самосада «дергач» до трубочного «Капитанский», — присланные друзьями или купленные в ларьке Военторга.
Майор вспыхнул, покраснел.
А я думал, товарищ полковник, что делаю вам чрезвычайно приятный сюрприз, — заскрипел он. — Мой шеф так много рассказывал про вашу страсть к хорошим табакам! .. Ведь «Золотое руно» и в Москве не так просто достать. Табак, можно сказать, особенный, приготовляется на меду...
Пачка чая
Встретив Узунбекова в непривычном для него виде, без маскировочного халата и снайперской винтовки, майор с удивлением спрашивает, куда тот идет.
В медсанбат, товарищ командир, — флегматично отвечает казах.
Не заболел ли ты? — с тревогой спрашивает майор.
Немножко, конечно, есть, товарищ командир, — загадочно отвечает знатный снайпер. — Попрошу стакан крепкого чая.
Крепкого чая?! — Майор искоса смотрит на казаха, не может понять, что это у него за болезнь, которую надо лечить крепким чаем, и переводит разговор на излюбленную им тему: — Правду говорят, что ты совсем бросил «охотиться»? Не убил ни одного фрица за последние дни?
Правда, товарищ командир, очень даже правда. .. Плохо вижу, совсем ничего не вижу, — чуть ли не со слезами на глазах произносит Узунбеков.
С чего ты это вдруг ослеп? — снова тревожится командир батальона. — Ведь так метко стрелял? ..
Чаю мало пью, товарищ командир, чаю нет... А брусничный — бр-р-р! — качает он головой, зажмурив глаза.
Чаю?! — майор снова искоса смотрит на снайпера, не зная, как отнестись к разговору с ним, но тут ему вдруг вспоминается...
