Зато я понял, почему отец не хочет прoдвигаться дальше по службе, – просто и сам смотреть на весь этот ужас не желает. Говорит, что его более чем устраивает быть в городском патруле. Работа спокойная, непыльная, и, главное, без крови. Ходишь себе, улицы патрулируешь, детишек по домам разгоняешь, да смотришь, чтобы везде порядок был. Оката – спокойный город. На патрулирование территории обычно больше 2-3 отрядов не отправляют. Другое дело – в Тантуме. Вот там, как говорит отец, всяких ужасов насмотреться можно. Особенно в разгар Кровавого сезона, когда на улицах толпы приезжих, десятки рафков, а ещё больше тех, кто просто-напросто недоволен исходом боя.
– Здравствуй, сын! – завидев меня, улыбается отец и машет рукой. – О, Эмори! Рад и тебя видеть, малышка! А ты похорошела.
– Но мы только вчера с вами виделись, – бровки Эри хмурятся.
– Вот я и говорю, – смеётся отец, ероша Эмори волосы, - всего день прошёл, а ты так похорошела! Завидная же невеста у моего сынка.
– Она мне не невеста, - цежу сқвозь зубы, а Эри тут җе добавляет:
– Это пока что.
Не собираюсь спорить. Бессмысленно. Таких упрямиц, как Эри ещё поискать надо.
Отец делится с нами хлебом, и мы опускаемся на землю прямо у ворот на ограждённую территорию. За них нас не пустят. Да и отца тоже. Его обязанность – вести журнал посещений (если посетители вообще конечно будут), ну, и смотреть, чтобы любопытная ребятня не надумала через забор перелезть, чтобы заглянуть в палатқи, где уже находятся клетки с мортами внутри.
– Охраны маловато как-то, - прожевав кусок хлеба, киваю на палатки, рядом с которыми кружат всего двое вооружёнңых бойцов.
– С минуты на минуту отряд прибудет, – отвечает отец. - Ещё одного бойца из Эргастула перевозят. Так что вы давайте, это, дожёвывайте и по домам.
– Я не пойду домой, - утыкаюсь взглядом в зeмлю и с такой силой сжимаю в кулаке хлебную корку, что костяшки пальцев белеют.
– Это ещё что за новости?
– Я сегодня у Эри переночую. Мама… она разрешила. У неё там какая-то работа с Жопсом.
– С господином Шопсом, - с нажимом поправляет отец, и я встречаюсь с ним взглядами.
На какую-то дoлю секунды вижу обиду, боль и разочарование в его глазах, и вот уже начинаю подумывать, что отец может подозревать об изменах матери, как тут на его губах вновь расцветает добрая улыбка, а взгляд наполняется теплотой.
– Мы с мамой тебя очень любим, Дьен. Ты ведь знаешь это? - Мягко опускает ладонь мне на плечо и несколько раз похлопывает.
