Калеб, с другой стороны, такой же непристойный, как и я. Может даже больше. И ему на это наплевать. Он не осуждает меня за то, кто я есть. Наоборот, ему, кажется, это чертовски нравится.
– Это всегда так? – спрашиваю я мягко, любопытствуя. Так ли всегда чувствуют себя клиенты и эскорт?
Если это так, я не могу сказать, что обвиняю людей в найме эскорта. Это так... удобно. Так расслабляюще. Ему нравилось все, что мы делали. Он был заинтересован во всем, в чем и я. Калеб не осуждал меня. Он просто перепробовал все, не задавая вопросов. Черт, он был в восторге от этого.
– Черт, нет, – бормочет мужчина низким, сонным голосом.
Я тяжело глотаю. Что это может означать? Обычно бывает лучше? Ему понравилось так же, как и мне? Это, определенно, так звучало. Но, возможно, я ошибалась.
Прежде чем я смогу придумать способ спросить, что он имеет в виду, – спросить, что изменилось в этот раз – тон его дыхания меняется. Оно становится глубоким, ровным, и его грудь поднимается и опадает возле моего уха в успокаивающем, расслабляющем ритме. Это убаюкивает мои веки, делая их тяжелыми, мое собственное дыхание замедляется.
Даже не осознавая этого, я прижимаюсь ближе к Калебу, его теплые руки все еще обвиты вокруг меня. Я засыпаю со звуком его дыхания в ухе, его запахом, окутывающим меня, и слабым, приятным ощущением покалывания в моем теле от полного, полного удовлетворения.
ГЛАВА 5
Я просыпаюсь, чувствуя себя на миллион баксов. Даже обычно визжащий звук моего будильника не нервирует меня. Сегодня это звучит лучше, более приемлемо, учитывая, как чертовски здорово я себя чувствую.
Мое тело чертовски болит, да, но это лучший тип боли. Глубокое чувство, которое говорит мне, что я, наконец-то, нашла кого-то, кто может, действительно, удовлетворить меня. Дать мне все, чего я хочу – все, что я когда-либо представляла, и кое-что еще.
Я потягиваюсь, наслаждаясь этим чувством, теплым, приятным свечением, которое наполняет все мое тело.
Тогда я понимаю, что для того, чтобы потянуться, у меня слишком много места.
Я переворачиваюсь и нахожу, что кровать рядом со мной все еще теплая, запах Калеба все еще на моих простынях. Прищурившись, осматриваю комнату. Никого.
Я поворачиваю в другую сторону и сажусь, чтобы посмотреть в ванную. Свет выключен, дверь открыта настежь. И там пусто.
Я протягиваю руку, чтобы выключить будильник. Затем я сдерживаю зевок и сажусь. Здесь только мои игрушки, аккуратно сложенные рядом с кроватью, все они кристально чистые. Здесь больше нет одежды Калеба – ни боксеров, ни рубашки, которую он отбросил на пол.
