Трещины колонн старого зала, казалось, стонали в унисон с рёвом и улюлюканьем толпы за стенами и перешёптыванием людей на этих стульях. Ах, если бы они могли хотя бы говорить! Прервать, прервать это безумие — эти крики, этот шёпот, это страдание.
Надо было что-то говорить. Шум толпы давил на голову всё сильнее. Нельзя даже сделать перерыв. В правом кармане что-то завибрировало — телефон. Всего лишь сообщение о балансе. Вся жизнь — погоня за полным балансом. Вся жизнь. Он посмотрел на подсудимого и тихо спросил:
— В этот раз вам есть что сказать?
Игорь встал:
— Господин судья! Каждый человек, который присутствует в этом зале, который неистово кричит за стенами, за этими телевизионными камерами; каждый, кто потерял или приобрёл себя, — однажды слышал, что есть Бог. Кто-то безоговорочно верит в это, кто-то неистово это отвергает, но каждый слышал, что есть Бог. Люди кричали — покажи нам Бога! И я давал им зеркало. Люди кричали — почему Бог жесток? И я давал им зеркало. Люди кричали — яви нам божественное чудо! И я давал им зеркало. Всё, что мы есть, — есть Бог, великое чудо Бога — мы и наша жизнь, но вот жестокость — это чисто человеческая черта. Бог даёт в руки только глину, и что человек вылепит из неё, зависит уже только от человека. Когда я говорил, что Бог любит, — все слушали. Все любят, когда их любят. Когда я сказал, что Бог просит любви взамен, большинство меня возненавидели. Никто не любит платить.
— Хватит пороть чушь, мошенник! — заорал Андрей. — Где твой Бог был вчера, когда маньяк кромсал якобы спасённого тобою Сашу?
Игорь пристально посмотрел на Андрея:
— Бог был там. Он радовался, забирая Сашу из этого несправедливого и жестокого мира к себе, и плакал, оставляя заблудшего сына своего здесь. В этом мире. Он плакал, и этот вчерашний кровавый закат с укором говорил тебе, Сын. Говорил.
По залу прошла волна негодования.
Хотелось расплакаться и убежать. Не хочу судить. Не хочу! Надо отпустить. Пусть идёт. Он просто сумасшедший балабол. Какая тюрьма? Ну, 30 миллионов. Ну, заставить отдать. Главное, пусть идёт.
С улицы и в зале давило слово «КАЗНЬ».
Люди хотели крови.
— Подсудимый, встаньте. Вы утверждаете, что 30 миллионов рублей вы потратили на лечение Калининского Александра, который в настоящее время мёртв. Испытываете ли вы досаду от того, что деньги потрачены зря?
Игорь пристально посмотрел на Платона:
— Я сделал то, что должен был сделать. Больше мне добавить нечего.
