А сейчас я жму дедушкину руку, заглядывая в его глаза.
— Очень рад, очень… Как-то даже странно. Работаю уже три месяца в вашем городе, а до сих пор не имел счастья познакомиться, Иван Филиппович!
— Да? Вы не здешний? То-то я смотрю, не тот полёт. Масштаб больше!
— Да, пригласили, знаете ли, поднять вот этот проект газеты. Не справляются на местах. Теории не хватает с практикой.
— Вы москвич, наверное?
— В самом хорошем смысле слова. Нас часто недолюбливают за излишний гонор.
— Нет, вы не такой! Был очень рад, очень рад познакомиться! Жду завтра вашего представителя у себя.
— Непременно будет.
Рекламный директор тоже сияет от удовольствия. Тоже жмёт руку и провожает дедушку до двери.
— Ух, молодец, лихо ты его обработал.
Улыбка мгновенно покидает моё лицо.
— Я никого не обрабатывал. Вы! Вы подготовили рекламные листовки? Я вчера просил…
Директор начинает часто моргать своими синими глазами. Он недавно круто обломался с карьерой в Питере и вернулся назад участвовать в проекте новой городской газеты. Я периодически уничтожал в нём апломб второй столицы, чтобы не расслаблялся.
— Вы просили подготовить к пятнице вроде бы…
— К хренятнице, — шепчу ему на ухо, — подготовьте к хренятнице, пожалуйста. Кто ещё не знает, чем заняться, господа?
Редакционный творческий шумок затихает. Лишь слышен стук клавиш «целеронов» и хлопанье ресниц директора по рекламе.
* * *
Я знал, что нельзя привыкать к креслу. Оно в любой момент может оказаться пороховой бочкой. Лучше всего об этом не думать. Складывается так жизнь, и хрен с ней! Сидишь — сиди. Упал — не беда. Вставай, отряхивайся и иди снова.
* * *
У меня замечательный водитель. Это старый дед, который всю жизнь проработал рабочим на комбинате. Я к нему привязан, как к родному. Мне приятно, если он соглашается подняться ко мне на четвёртый этаж и отведать только что приготовленного борща. Ему нравится, как я готовлю. Секрет же моей кухни прост: я не жалею мяса.
Дед чаще всех получает зарплату, ибо никогда её не выпрашивает. Он мудр, но очень слаб сердцем. Мне стыдно, что я редко заезжал к нему в больницу, когда он лежал с инфарктом.
Я приучил его к баночному пиву и бросил, разорвав контракт с учредителем моей газеты. Бросил деда, укатив работать в Оренбург.
* * *
Нельзя привыкать к креслу. Секретарши, водители, прочая другая ерунда. Затягивает всё это и входит в область повседневного. Только сначала кажется, что ты кого-то поимел, навязал рекламу, убедил не обращаться в суд. Смотришь, а поимели-то тебя. И дело вовсе не в том, что твоя секретарша становится делопроизводителем с тройным окладом, а рекламный менеджер — директором Советского Союза. Дело в том, что ты становишься никем, морозишь ноги в ожидании рейсового автобуса где-то у чёрта на куличках. И в кармане твоего дорогого пальто…
