Он вернулся из бассейна в спальню, чтобы позвать ее на завтрак. Она лежала на кровати, устремив в потолок остекленевшие голубые льдинки глаз.
— Анита, — она лежала неподвижно, холодная и безжизненная, — Анита! Что с тобой? Ты же говорила, что не можешь умереть, — он целовал ее холодное мертвое лицо, на котором застыло выражение умиротворения и покоя, — охрана! — взревел Мартин.
Чьи-то руки оторвали его от Аниты, усадили в кресло.
— Мистер Рич, — послышалось как сквозь вату, — вы меня слышите? Здесь для вас записка.
Ему вложили в руку листок бумаги. Записка была написана от руки. Он узнал почерк Аниты. Мартин читал и перечитывал записку, не понимая смысла написанного.
— Прочтите мне.
«Мартин, прощай.
Прости, мне легче уйти, чем долгие годы мучительно смотреть, как ты стареешь, и знать, что впереди меня ждут вечное одиночество и тоска разлуки. Я знаю, как это мучительно и не хочу ещё раз пережить всё это. Я ухожу на пике нашей любви, ухожу без сожаления. Ухожу счастливой, любимой и молодой.
Всё своё имущество я оставляю тебе. Не скучай, любимый. Будь счастлив.
Я ухожу по доброй воле. В моей смерти прошу никого не винить».
— Это там написано? Не может быть! Дайте мне.
Он снова читал и перечитывал записку, до тех пор, пока до его сознания не дошел жуткий смысл этих слов.
— Анита, за что? — ответом ему было гробовое молчание.
Когда опустошенный он вернулся на Землю, перед домом Аниты его встретила она.
— Анита, ты?!
— Конечно я. А кто же еще?
От звука ее голоса дрожь пробежала по всему телу. Анита жива, всё, что было на Церере, просто дурной сон. Он обнял ее, поцеловал.
— Я так рад тебя видеть …
Что-то было не так. Взгляд холодных как осеннее небо глаз. На губах чужая улыбка. Он отстранился от девушки. Это лишь кукла. Анита всё спланировала заранее. Она знала, что не вернется, и создала свою копию. Нет, любимая, никто и ничто никогда не заменит тебя.
Он стоял на берегу океана, его океана. Здесь всё принадлежало ему, даже копия Аниты, что была рядом с ним, даже та пустота, что разливалась вокруг. Здесь всё умерло вместе с тобой, Анита. Ты как-то сказала: мир такой классный, только мы в нём никому не нужны. Безусловно, это так.
У Дмитрия Громова была прекрасная специальность. По крайней мере, он так считал в свои двадцать восемь лет. «Диспетчер-оператор широкого профиля» — что может быть лучше? Он мог быть диспетчером крупного производства, аэропорта, автопарка, домохозяйства, на худой конец. Мог быть оператором сети супермаркетов, охватывающих регион или страну, оператором центра обслуживания пассажиров любой транспортной компании, центра чрезвычайных ситуаций, центра помощи детям, консультации молодых матерей. Да чего угодно, всего не перечислишь. При необходимости он мог бы работать и оператором котельной. А что вы думаете? Диспетчер-оператор широкого профиля это так, языком трепать. Нет, его обучали быстро погружаться в незнакомую область, осваивать новые инструменты, разрабатывать методики работы. Диспетчер, если не царь и бог, то уж точно сердце и нервная система любой области человеческой деятельности. И предложений хоть отбавляй, тем более с его-то опытом.
