— Нет, спасибо. Я…
— Уверена? А то мы тут ведем просветительскую беседу о гендерных ролях. Действительно ли девушки дерутся, как девчонки, или же это всего лишь созданный современной литературой стереотип?
Я икаю, когда Томас так запросто упоминает о том, что я наступила ему на ногу. Стараюсь держать выражение лица нейтральным, но знаю, что покраснела. Надеюсь, тусклый свет это скроет.
— Уверена, что это очень увлекательно, — с подозрением в голосе отвечает она. — Но ты нужен внутри.
Томас улыбается, но я замечаю, что он не рад.
— И кому это я понадобился? Тебе? Я думал, этот день никогда не наступит.
Сара напряженно улыбается в ответ. Очевидно, что эти двое друг друга недолюбливают.
— Мне нравятся твои шутки, Томас, но сомневаюсь, что профессору Мастерсу приятно тебя ждать. Он хочет всем представить наше звездное пополнение в преподавательском составе.
— Хорошо, я сейчас приду.
Кивнув, Сара собирается уходить, но потом останавливается. Когда смотрит на меня, я, съежившись, плотней запахиваю шубу.
— Ты новенькая? Я тебя еще не видела на этих вечерах.
— Э-э, да. Новенькая. Я Лейла Робинсон.
Она кивает.
— А я Сара Тернер. Если тебе понадобится помощь с гендерными ролями в литературе, найди меня. Это одна из моих специализаций.
Она смотрит на Томаса, а потом опять на меня. Ее взгляд я никак истолковать не могу, но все же чувствую: здесь что-то не так. В последний раз взглянув на нас, Сара уходит, а я наконец снова могу дышать.
— Кто она?
Пожав плечами, Томас достает из кармана телефон.
— Никто, — он что-то быстро печатает. А закончив, идет по направлению к главной улице.
— Вы уходите? — спрашиваю я.
— Похоже на то, — не оборачиваясь, отвечает он.
— Но разве вам не нужно обратно в клуб?
— Наверное, но я не хочу.
Он продолжает идти, и я бегу вслед за ним.
— Но почему? — черт, я слишком настаиваю — сама не понимаю, почему.
Остановившись, Томас поворачивается ко мне. Ночь темная, а освещение просто ужасное, поэтому разглядеть выражение его лица я разглядеть не могу, но готова предположить, что Томасу не нравится, когда его донимают расспросами.
— Потому что уже почти полночь, и если я останусь, то превращусь в жабу, а мне слишком нравится мой наряд, чтобы рисковать.
Повернувшись было, чтобы уйти, он снова останавливается. Не поворачивая головы, Томас говорит:
— И не думайте, будто я забыл, мисс Робинсон — ко мне в класс больше не приходите.
