— Что ты делаешь в моем классе? — интересуется он, стиснув челюсть. Да, я влипла.
— Что вы имеете в виду?
— Ты явно не поэт, — Томас изучает меня взглядом. — На самом деле, я даже сомневаюсь, любишь ли ты книги. Вот и напрашивается вопрос: что ты делаешь в моем классе?
— Я люблю книги! Я постоянно читаю, — меня бесит, что он видит меня насквозь и что знает: я здесь обманом.
Но разве мне не этого хотелось? Не того, чтобы он заметил меня? Бессмыслица какая-то. В моей реакции на него нет совершенно никакой логики.
— И какую последнюю книгу вы прочитали? — в его вопросе звучит вызов.
Твою. Но я не произношу это вслух.
— Она называлась… М-м-м, что-то вроде… Забыла название, но что-то про любовь. Э-э-э, влюбленные с детства женятся, и у них появляется куча детей.
— И кто твой любимый автор? Уверен, ты не могла не запомнить такую деталь.
А Томас упрям. Вот только он не в курсе, что я тоже.
— Их много, так сразу и не сосчитать.
Томас опирается ладонями на стол и всем своим крупным телом склоняется надо мной.
— Назови хотя бы одного.
Он теперь так близко, что я вдыхаю его запах. Пьянящее сочетание сигаретного дыма и шоколада превращает мой мозг в кашу. Я делаю шаг назад.
— Знаете, я опаздываю на пару, мне пора, тем более что нужно дойти до другой части кампуса, поэтому…
— Назови имя одного автора, которого любишь, и я тебя отпущу.
Я уже готова сдаться и сбежать отсюда. Но вместо этого выпаливаю:
— Ш-шекспир.
От сильной пульсации вена на шее Томаса кажется живой, будто может в любой момент броситься на меня и выплеснуть бурлящий внутри гнев.
Томас медленно качает головой.
— Попробуй еще раз.
— Мы так не договаривались. Я ведь назвала…
Он поднимает свой длинный указательный палец.
— Один. Всего один автор.
Боже. Я почти издаю стон, пока изучаю суставы его пальца. Палец выглядит так, будто часто держит ручку. Будто, да… творит магию, которая сочится из слов и стихов. Стихов, которые я не могу перестать перечитывать. Интересно, что будет, если Томас случайно ко мне прикоснется. Скорее всего, я умру на месте.
— Вы. Я вас люблю.
Минуточку… что?
Выпучив глаза, я резко зажимаю рот ладонью. Не может быть, чтобы слова вырвались наружу. Кроме Калеба, я это никому не говорила. Хотя тот недопонял подтекст — решил, будто это было сказано по дружбе.
Но сейчас мне нужно пояснить.
— То есть люблю ваши работы. Я…
Томас снова стискивает зубы, но на этот раз выглядит более опасным, потому что у него еще дергается правый глаз.
